"Норик" - читать интересную книгу автора (Горностаев Игорь)

Глава 5. Обучение продолжается

Трубы, которые видели на крыше башни юркие, похожие на крохотных летающих пингвинов, ласточки, другим концом утыкались или в печи из белого булыжника, или в камины из красного кирпича. На самом деле, что за стройматериал был использован при возведении отопительных систем старого, но до сих пор надежного фортификационного сооружения — мало кто знал, поскольку все было покрыто толстым-толстым слоем известки, а потом еще и основательно закопчено для верности. Хотя сомнительно, что даже если бы тут сохранилась первозданная чистота, кто-нибудь вдруг захотел совершить адюльтер именно на печи или упершись руками в камин.

В той части башни, где обретался Норик, были и печь, и камин. И тот, и та работать не любили, зато знали многие хитрости. Для преодоления хитростей в деле пользования отопительными приборами башня использовала своего владельца, владелец — жильца залы, жилец — ученика. И, ясное дело, с заслонками и задвижками воевал Норик. Подручный Доброго Хрипуна или попросту, Доха: местного волшебника.[1]

Странные вещи творились в топочном пространстве за маленькими чугунными и кварцевыми дверцами. И подозрительные. Норик лично видел, что в кузне у брата огонь съедал всю положенную в жгущее брюхо пищу быстро, только успевай таскать черный уголь, загодя из пахучих сосновых бревнышек нажженный в глухих ямах. А тут по половине дня горит всего одна охапка. Если дома печка нагревала хату так, что хоть убегай прочь, а потом быстро снова становилось холодно, то у колдуна все время было просто тепло. А камину нескольких живых дубовых поленьев хватало на весь вечер!

Главное, в этих странностях Дох участия не принимал. Ни словом, ни делом не влияя на скорость горения. Норику оказалось достаточным просто выучиться вовремя закрывать-открывать «правильные» задвижки. С камином было общаться тяжелее, чем с печью, но и оживал он только иногда по вечерам, если у Доха имелось свободное время.

Печь осенью порой затапливалась. Например, в сильный дождь, если не уследить. Но Норик был достаточно аккуратен: наловчился вовремя подставлять чугунный чан туда, где капало с потолка, и печь затапливаться перестала.

В этот вечер колдун с учеником сидели перед кирпичным камином, в котором горел волшебный огонь. Если так можно выразится. Огонь-то давно отгорел, просто угли, которые слишком медленно переливались красками красного спектра и еле освещали залу, не покрывались пеплом уже непозволительно долгое время.

Чем камин труднее печи? Надо телепатически поддерживать прозрачный только для света углей экран. Чуть ослабишь контроль — он может упасть, и v predele разбиться. Так сказал Дох. Норик не знал, что такое «предел», в которое попадёт падающий экран, но Дох сказал это таким тоном, что Норик уразумел, что если экран начнет падать, для него будет спокойнее самому кокнуть прозрачную кварцевую пластину тут же, у камина. Что бы она не исчезла в таинственном predele.

Честно говоря, постоянно удерживать в некоторой части сознания экран камина было не легко.

«Лучше бы свечу заставлял так долго гореть», — зло думал про себя Норик, не разделявший чувств Доха. Пареньку пока еще было не дано испытывать блаженство двестилетнего старца, сидящего перед жарким источником лучей (как и лежащего в теплой ванне). А блаженство было. И волны его влекли ладью воспоминаний Доха в глубь. Ну, не веков, конечно, но позапрошлого века. Так что на себя Норик сердился напрасно, ведь прозрачный экран для создания застойной зоны приказал ему держать колдун барона. А свеча бы, кстати, без доступа воздуха потухла.

— Когда мне было почти столько же лет, сколько тебе, — начал неспешно свой нынешний вечерний урок старый колдун, — я тоже был учеником. (Вероятно, Норик должен был проявить удивление? Ага, как же.) Правда, начал учение я раньше тебя и обладал уже достаточным багажом знаний. И не очень большим багажом умений.

Звуки высокого голоса неторопливо взлетали к потолку и шлялись по темным углам, беспокоя пауков, которым казалось, что в сети их попала добыча.

— Мой учитель работал не у барона, как нынче я, а в королевском дворце! И учеников у него было больше, чем один. Но в тот день, точнее вечер, именно я прислуживал за столом. Это было не королевское пиршество, а встреча старых «друзей». Кроме учителя были колдуны из трех графств и еще один, из соседнего, тогда еще вольного, герцогства, в честь которого и устроено было сборище. Я их всех помню. Хорошо помню. С колдунами графов мне и до того случая приходилось встречаться не редко. Представь трех выросших Умбирко — не ошибешься.

Умбирко, о котором упомянул Дох, был пареньком года на три постарше Норика. Работал на конюшне, мечтал стать шишаком и никогда не упускал случая, проходя мимо дать тумака или применить на Норике для проверки новоузнанный приёмчик.

Колдун завозился в кресле, стараясь повернуть к камину другой бок. Так показалось Норику. Но тут же мальчик понял свою ошибку, ведь кресло превратилось в качалку. Видимо, Дох совершил незнакомые ученику пассы. Судя по всему, туловищные.

— Короля не было в замке, свиты тоже… Колдуны спокойно сидели за большим круглым столом с яствами, негромко беседовали. Я почти совсем ничего не умел, по сравнению с ними, конечно, но был самым лучшим из учеников, и отвечал там, на пиру, за вино. Это Кортринрок так проявил уважение к гостям. Гостям разносил еду сам, а не приказал делать это другим ученикам. Только я — вино. Может, просто потому, что он не очень любил телепортировать жидкости? Был Кортринрок тучен телом, лыс, усат, однако бороду, в отличие от других волшебников, брил. Глаза черные, маленькие. Колдун герцога был тоже высок, однако большерот и синеглаз, худ, как усохшее дерево, если не сказать «жердь», и владел седыми курчавыми волосами, которыми дорожил настолько, что не пользовался колпаком. Владел он ими и в самом деле очень хорошо. Лучше, чем некоторые руками. Из-за них подливать вино в кубок мне ему было не легко. Все время пряди перекрывали bissektrisu между мной и кувшином. Помнишь, что такое bissektrisа?

— Воображаемая вертикальная плоскость, в которой должен находиться контролируемый objekt, делящая пополам доступное rezidentu поле обозрения, — отчеканил голос паренька. Именно голос, поскольку ответил не Норик, а Эльф.

— Колдуны графов были мальчики ещё те… Если предыдущие двое — старая школа, ученые-энциклопедисты, то эти — простые боевые парни, не интересующиеся ничем, кроме магических атак и защит. А еще не магических. Кабы не традиционные одежды, их можно было бы принять за простых, хотя и опытных, рубак-рыцарей.

Дох неожиданно засмеялся. Пауки в углах мгновенно забились в щели, решив, что к ним подбираются осы. Даже Норик чуть не отпустил экран. Но это оказались не осы, а их простенькие фантомы, которых сотворил смехом колдун. Впрочем, они быстро распрозрачнились в воздухе.

— Если бы ты мог сейчас представить, в каких одеждах были все пятеро…

Ученик вспомнил древние камзол и колпак, тайком осмотренные в гардеробной, и легко вообразил. Понятно, тоже тоненько прыснул. Свежий воздух воспользовался первой же возможностью и радостно рванул к углям в щелочку, радушно предоставленную ему экраном.

— Но-но! — грозно одернул Норика Дох. — Не отвлекайся!

— Так вот, — продолжил вспоминать колдун, — Я как раз стоял лицом к столу, когда над ним, аккурат по середине, возникла искра. Желто-фиолетовая, скользкая и холодная, как только что размороженная рыба. Да еще запашок, как у погоревшей кожи. То есть каждому, надеюсь, как и тебе, Норик, стало ясно, что за столом использовано мощное заклинание. Разноцветные шелка одежд, до того вспыхивавшие то тут, то там и превращавшие застолье в подобие праздничной ярмарочной карусели совсем потухли. Все присутствующие замерли, словно материализовалось опасная волшебная тварь, которая видит только то, что движется…

«Неужто всех заколдовали?», — мелькнуло в голове Норика.

— Сидят, как статуи древние, и только глаза друг на друга переводят. Наконец мой учитель говорит: «Коллеги, у кого-то из нас кто-то из вас украл кусочек памяти». Все молчат. «Вор не сможет воспользоваться памятью, но и для бывшего хозяина воспоминание потеряно безвозвратно. Как человек, собравший вас всех я виноват перед тем неизвестным, кого обокрали и обязан покарать неизвестного, кто украл. Вместе с тем, и по той же причине, как хозяин, я не могу своих гостей подвергнуть обиде подозрением в краже». И опять тишина. Кортринрок встал, громыхнув креслом, и вышел. Другие четверо, сидевшие за столом, в его отсутствие так и не пошевелились.

Что характерно, Норик и Дох тоже не двигались. Колдун — профессионально, чтобы лишний раз не колыхнуть магическую среду (фантомы ос — пример тому, что побочные эффекты могут иметь место, а то и самоё время, не говоря уже о посторонних наблюдателях), а Норик просто измотался уже за день. На экране, за который отвечал ученик, общий покой никак не отразился, а вот кресло-качалка, воспользовавшись предоставленной магом неподвижностью, осторожненько трансформировалось в свою первоначальную форму. Все же сотворенные руками заклинания — долговременней, решил мальчик.

— Вернулся Кортринрок сравнительно быстро, я по нему даже соскучиться не успел. И не один, а с начальником дворцовой стражи.

«С чего это стражнику скучать по колдуну?», — вежливо, хотя и молчаливо, усомнился Норик.

— Мне всегда казалось, что Учитель и сёр Момурнэ похожи друг на друга, как родственники, например близнецы.

«А, вот в чем дело», — обрадовался мальчик разгадке все так же молча.

— Однако зная их разницу в возрасте… К тому же сёр Момурнэ был однорук. Буквально за несколько дней до того потерял руку на охоте. Её ему отрубили ещё до моего рождения, при штурме чьего-то там замка: отмахнули по самое плечо, скинули со стены, а потом вдобавок полили кипящей смолой, а может маслом. Но мой учитель Кортринрок заговорил руку, так что она могла приставляться к телу и выглядела, как живая… Только в волдырях от ожогов.

Если бы не поздний вечер, Норик обязательно бы поинтересовался: что, рука только выглядела как живая, или пока ее не потеряли на охоте, она разгуливала по замку, нападая на всех. Вроде Голубого Носа в сказке про Берже де Сиранока? Но на ночь выслушивать ответ Норик поостерёгся.

— По дороге учитель объяснил Момурнэ ситуацию, и в зал тот вошел сурово поглядывая на сидящих из-под кустистых бровей. «Господа колдуны, — с места в карьер начал он, — разрешите представиться: командир дворцовых инвалидов, Главный стражник короля, сёр Момурнэ. Уважаемый Кортринрок сообщил мне о трудностях, с которыми он только что столкнулся. Кроме того, мне стало известно, что в этом зале что-то случилось. Из-за указанных трудностей штатного королевского колдуна, мне не известно, что именно случилось. Но я собираюсь это выяснить, если присутствующие не откажутся побеседовать со мной тет-а-тет.

Норик случайно знал, что тет-а-тет это „один на один“ по жанузски. Так объявляют на рыцарских турнирах.

— Король отсутствует, — тем временем Дох продолжил пересказ спича сёра Момурнэ, — поэтому прошу рассматривать меня как владельца. Прошу так же учесть, что никого из вас как гостей я рассматривать не собираюсь. Только как посетителей замка». Никто из присутствующих опять не сказал ни слова, не сделал ни жеста, но у меня сложилось впечатление, что в зале стало менее темно, будто пять лиц засияли улыбками. Наверняка, из пяти лиц мое, как самое молодое, меньше остальных смогло остаться бесстрастным, потому что Главный инвалид поманил за собой первым именно меня.

Прозрачный экран предательски дрогнул, что бы позволить углям вновь вспыхнуть. Норик поскорее взял себя в руки и вернул в плотную оболочку. «Только заснуть на занятии не хватало», — укорил Норик попробовавшее слинять в астрал эфирное тело. Дох увлекся рассказом и не заметил маленького недоразумения.

Добрый Хрипун был поэтом. Как и все колдуны. И актером. Как большинство плохих волшебников. Просто странно, как он столько времени обходился без слушателя (зрителя) в лице ученика. Вещаешь, как пророк, да еще тебя слушают с открытым ртом.

— Вопросы Момурнэ сыпал один за другим. Он торопился. Хотя Учитель мне ничего не сказал, но я, конечно, понимал, что у Кортринрока вся надежда на бывшего клиента, давно ставшего другом. Руку-то приходилось подзаряжать достаточно часто. Поэтому отвечал я быстро и чётко: «Разносил вино», «Никого», «Яркая искра над столом», «Думаю, заклинание изъятия, но точно сказать не могу», «Паленой кожей», «Скорее свиной», «Нет», «Да», «Конечно». Закончив, мы вместе спустились из рабочего кабинета Кортринрок в зал, мне было велено сделать табурет в углу и ждать на нем. Похожая процедура ожидала и настоящих волшебников. Только, пожалуй, отсутствовали они в рабочем кабинете подольше. Видимо, со штатными колдунами Момурнэ церемонился, в отличие от меня. Я-то с этими напыщенными гусями ни словечка не сказал, что б видели, что им вино будущий колдун разливает, а не вышколенный слуга: «будьте любезны, господин колдун», «прошу вас, господин колдун»…

Не на шутку разошедшийся в своих воспоминаниях Дох спохватился и на скорую руку состряпал заклинание. Норик в ответ сделал вид, что забыл последнюю фразу баронского колдуна, и навсегда останется только слугой, без любого честолюбивого плана на будущее.

— Хм, в общем, когда все углы сексграммной залы заполнились, Момурнэ встал у стола, на середине, и заявил: «Господа колдуны, из расспросов мне известно, что произошло в этом месте совсем недавно и кто в этом виноват». Если Главный инвалид рассчитывал, что после такого заявления кто-то из колдунов попробует испепелить следователя, тем самым выдав себя, то он ошибся. Ни под одним даже табурет не вздрогнул. Момурнэ продолжил: «Похититель находится напротив меня». Напротив него сидел колдун графа Паликорнского. Тут же меня и сёра Момурнэ попросили оставить зал. Кстати, колдун графа так и не сознался в содеянном. Что украдено (изъято) и у кого — выяснено не было… Молодого колдуна примерно наказали. Через годик — другой, когда мы будем проходить с тобой тему «Преступления и наказания штатных магических сотрудников», ты узнаешь, как казнят магов.

А тогда, естественно, я не преминул воспользоваться представившимся случаем и попросил Главного инвалида рассказать, как же он нашел преступника. Старик, в благодарность за мою помощь в доследовании, буквально в нескольких словах описал ход дела. Он всем задавал те же вопросы, что и мне. И удостоверился, что заклинание редкое, ведь даже старые колдуны из книг о нем только знали, но не наблюдали в действии. И когда один из опрашиваемых заявил, что запах был как у жареного мяса, в то время как все говорили скорее о паленой щетине…

— К чему я это рассказываю сегодня? — Вдруг резко изменил тон Дох, — Да уж не к тому, что б ты затвердил, что обманывать не хорошо, или все, что спрятано — будет найдено. Отчекань себе на щите: любое заклинание надо хорошо подготовить!

С этими словами прозрачный экран у Норика был отнят, поставлен на обычное место рядом с кочергой, угли предоставлены сами себе, а мальчик великодушно отправлен спать — с наказом затвердить, что должно заклинание. Шагая к своей лежанке и позевывая на ходу, Норик все размышлял, отчего Дох так любит девизы. Сегодня предлагал отчеканить на щите, на днях — вышить на попоне, а ещё раньше, как будто у Норика был собственный корабль — зарубить себе на носу. Еще мальчик думал: «Почему Главный стражник короля не расспрашивал молодого Доха ни о цвете искры, ни о том, какова та искра была на ощупь?».

Норик уже спал, когда Эльф и Энн пытались разобраться между собой, кто, что и у кого украл. Гениальность Эльфа как волшебника в сочетании с огромным опытом Энн позволяло сыграть в логическую игру двестилетней давности.

— Что это за заклинание, бабуля? — фамильярно осведомился Эльф.

— Да так, не сложное затирание памяти, — ответила Энн, ничуть не обидевшись.

— Не дошло. Поясни. Я знаю таких штук восемь, и без всяких там искр и запахов.

— Это гномье заклинание. Когда его творит человек, посторонний эффект такой.

— И чем оно лучше обычных?

— Заклинание?

— Ну да.

— Ничем не лучше. Как гномье заклинание может быть лучше? Оно даже просто хорошим редко бывает.

— А вот чего не знаешь, не говори.

— Ну… Я же из опыта… Извини, Эльф. На самом деле плохое заклинание. Даже не изъятие памяти, а затирка. Да еще с посторонним эффектом в виде искры. Ничего больше не знаю про него.

— А откуда же простой графский колдун узнал гномье заклинание?

— Да мало ли.

— Не верю я в эту историю. Думается, было наоборот. Королевский колдун что-то затер у герцогского, а с помощью своего дружка свалил на графского. А гномье заклинание хорошо именно тем, что силовые линии не тревожит.

— Ну сколько раз говорить: не силовые линии, а линии силы. Неужто трудно запомнить? Между прочим, как говорили древние катиняне: «Gde lezhat moi den'gi?». То есть кому выгодно?

— Энн, а ты случайно не знаешь, что случилось с герцогством? Вроде, как я понял, его кто-то потом прибрал к рукам.

— Да это было двести лет назад! Я в это время давным-давно в Книге сидела.

Но, если ты думаешь, что Кортринрок мог что-то организовать против герцогского колдуна, так ты ошибаешься. Его магической защиты вполне хватит для отражения любого заклятия. И твоего гномьего в том числе.

— Энн, если я умею пользоваться чужими заклятиями, это еще не значит, что они мои. Согласна? А что, графские колдуны были слабее в защите? Нет ведь, или будешь спорить? Не будешь. Эх, меня бы туда! Расследование проводить.

— Эльф! Ты думаешь, сумел бы раскрыть преступление?

— А чего его раскрывать? Все и так ясно. Даже не зная ответа на, согласись, бессмысленный вопрос: «Gde lezhat moi den'gi?». Но насколько интереснее была бы казнь!

— Ты думаешь… Понятно кто, как и что. А доказательства?

— Чисто как пример. Ни один человек никогда не слышит своего голоса.

— Как и запаха.

— Нет. Я над этим размышлял. Мне думается, что запах — это маленькие частички, которые отрываются, например, от супа, летают в воздухе. А звук — это шум. И шум изо рта человека проходит через щеки, прежде чем попасть в уши говорящего. Вот в чем дело. А щеки, могут искривлять звуки. Мне так думается. Да я уверен просто! Поэтому. Поскольку гномье заклинание твориться пальцами, надо было спрашивать, какова искра на ощупь! Вот тогда бы истинный преступник себя и выдал. И был справедливо казнен!

— Казнен? За что?! Я участвовала в составлении Уложения о наказаниях, и говорю тебе точно: за шутку казнить нельзя! А это бы оказалось именно шуткой. Кстати, я совершенно случайно знаю… Тот, у кого затирают память гномьим заклинанием, звука от искры не слышит.

— Ну, это ничего не меняет. Совсем ничего.

Когда Норик проснулся утром, он уже все помнил. Что за столом все колдуны вели себя спокойно именно потому, что знали, что изъятие памяти сделали у кого-то другого. Что Кортринрок «подсказал» сёру Момурнэ чем интересоваться при допросе свидетелей. Что затерли кусок памяти Доброму Хрипуну, тогда ученику. И затер — его учитель, что бы казнить (по неизвестной теперь причине) колдуна графа Паликорнского, которому что-то подложили в пищу для изменения восприятия запаха.

Но Норик не забыл и урок: «Любое заклинание должно быть хорошо подготовлено!»

От замены преступника на жертву — истина не меняется.