"Михаил Владимирович Родзянко. За кулисами царской власти " - читать интересную книгу автора

видите крайне взволнованным, мне тяжело было говорить вам жестокую истину. Я
молчать не мог, не мог скрывать опасности положения и возможности страшных
последствий.
- Его теперь здесь нет, - произнес государь.
- Позвольте мне всем говорить, что он не вернется.
Государь помолчал немного и сказал:
- Нет, я не могу вам этого обещать, вашим же словам верю вполне.
28 февраля утром мне из Царского Села позвонил по телефону дворцовый
комендант генерал-адъютант В. Н. Дедюлин и просил заехать к нему на
городскую его квартиру. С Дедюлиным мы были старые школьные товарищи и
друзья, почему разговор наш носил интимный характер.
Дедюлин сообщил мне следующее: "Стало известно, что после твоего
доклада государь почти не прикасался к еде за обедом, был задумчив и
сосредоточен. На докладе моем на другой день я позволил себе спросить его:
"Ваше величество, у вас с докладом был Родзянко. Кажется, он очень утомил
вас?" Государь ответил: "Нет, нисколько не утомил. Видно, что Родзянко
верноподданный человек, не боящийся говорить правду. Он сообщил мне многое,
чего я не знал. Вы с ним товарищи по корпусу, передайте ему, чтобы он
произвел расследование по делу Распутина. Пусть он из Синода возьмет все
секретные дела по этому вопросу, хорошенько все разберет и мне доложит. Но
пусть об этом пока никто не будет знать".
Изучив всесторонне и обстоятельно все порученное мне дело, я составил
сжатый доклад и 8 марта 1912 года послал государю свою просьбу о приеме меня
для доклада ему во исполнение возложенного на меня высочайшего поручения.
На мое ходатайство о всеподданнейшем докладе долго не было ответа. Мне
стало известно, что императрица упорно сопротивляется моему вторичному
докладу с документами в руках. Наконец, за несколько дней до отъезда царской
семьи в Крым, председатель совета министров В. Н. Коковцев получил
ходатайство о приеме, на котором государь начертал: "Прошу В. Н. передать
председателю Думы, что я его принять не могу и не вижу в этом надобности,
так как полторы недели тому назад я его принимал. Кроме того, прения по
смете Синода приняли неправильное направление, которое мне не нравится.
Прошу вас и председателя Думы принять меры к тому, чтобы этого не
повторялось".
Мы оба обомлели, читая эти строки, которыми был нанесен афронт Думе и
оскорбление ее председателю, так как по основным законам последний сносится
непосредственно с верховной властью. Здесь же передавалось поручение через
премьера, который на это прав не имел. Я объявил Коковцеву, что достоинство
Думы оскорблено и мне придется выйти в отставку и снять с себя придворное
звание. Получился бы конфликт между Думой и царем, т. е. как бы
революционное направление Думы, что еще более осложнило бы и без того
тяжелое положение.
Тогда мы решили следующее: Коковцев должен ехать на следующий день в
Царское, объяснить государю неловкость его ответа и добиться или приема, или
личного письма по адресу председателя Думы. Так и было сделано. Коковцев
хорошо исполнил поручение, передал мои слова и желание выйти в отставку и
снять придворное звание. На что государь сказал:
- Я обижать его не хотел, напротив, я им очень доволен. Дума стала
другая при нем: ассигновали на флот и артиллерийское ведомство... Что же
делать?