"Ольга И.Рогова. Сын гетмана " - читать интересную книгу автора

друг друга с головы до ног.
- А тебе что за дело? - злобно отозвался Иван.
- Отвечай, или я тебя научу говорить! - прогремел Павлюк, наступая на
Злого.
- Ого! Руки-то и у меня есть, да и сабля еще не притупилась! - крикнул
Иван, засучил рукава и выхватил саблю.
Но, конечно, богатырю Павлюку ничего не стоило справиться с казаком;
через несколько минут Иван лежал уже на земле связанный, без сознания, а
Тимош, освобожденный от веревок, в замешательстве стоял перед атаманом.
- За что он тебя связал?
- Не знаю! - отвечал испуганный Тимош.
- Как же ты тут очутился?
- Так, погулять пошел! - уклончиво прошептал мальчик, стараясь не
глядеть в ястребиные очи казака.
- Гм, гм! - недоверчиво промычал Павлюк. - Странное гулянье ночью,
между убитыми! Ну да все это мы узнаем. Я живо развяжу язык этому
пучеглазому уроду, а теперь, хлопец, пора спать; твой дид давно уже на всю
крепость храпит!
С этими словами он взвалил себе на плечи Ивана и зашагал, как ни в чем
не бывало, к крепости, но временами потряхивая на плечах свою ношу. Тимош со
смущенным видом поплелся за ним и в душе искренно желал провалиться сквозь
землю.

VI
Суд

В казацком таборе, в небольшом четырехугольнике, образованном окопами,
наскоро вырытыми привычной казацкою рукой, в самом центре обоза собралась
рада. Допрашивали Ивана Злого, учинившего насилие над сыном Богдана
Хмельницкого.
Сулима сидел на опрокинутом бочонке; над головой его развевалось
воткнутое в землю казацкое красное знамя. Подле него, тоже на бочонке, сидел
писарь со всеми своими атрибутами: почтенных размеров чернильницей, большим
листом толстой грубой бумаги, печатью, воском и огарком восковой свечи. Тут
же стояла и остальная казачья старшина с бунчуком и булавой. Против старшины
расположились курени со своими куренными, атаманами, опиравшимися на толстые
палицы и имевшими на плечах короткие меховые мантии. Довбиши ударили в
котлы. Сулима принял булаву и приказал привести Ивана Злого, помещенного в
одну из ближних палаток. Его привели и поставили среди полукруга. С левой
стороны стал Тимош, с правой - Павлюк в качестве обвинителя. Лицо Злого
осунулось и побледнело, глаза беспокойно перебегали с одного предмета на
другой. Он искал, по-видимому, случая улизнуть, но державшие его дюжие
казаки не сводили с него глаз.
- Карпо Павлович Гудзан! - торжественно произнес Сулима, обращаясь к
Баюну, - что имеешь ты сказать про казака Ивана Злого и в чем его обвиняешь?
- Казак Злой, - начал Баюн с расстановкой, - учинил насилие над сыном
славного казака Богдана Хмельницкого, лично известного и мне, и тебе,
атаман: он связал его с явным намерением причинить ему зло.
Писарь записал показание обвинителя; атаман обратился к Злому.
- Что имеешь ты сказать в свое оправдание, принимашь ли ты обвинение