"Ольга И.Рогова. Сын гетмана " - читать интересную книгу автора

народа. Еще не далее как сегодня он назвал армата Радула палачом.
- Вот прекрасно! - воскликнула домна. - Я бы желала знать, какая между
ними разница? Радул подсылает тайных убийц к своим врагам и бросает их тела
в реку, чтобы скрыть следы своих преступлений, а этот явно сажает на кол
тех, кто становится поперек его дороги... Радул натравливает на своих
противников господаря, обвиняя их в небывалых проступках, а этому никчему и
прибегать к каким-либо уловкам, он сам отрубает головы тем, кого заподозрит
в измене.
- Молчи, жена, - испуганно озираясь, проговорил Стефан. - Твой язык не
доведет нас до добра. Самые стены могут нас услышать. Потерпи, будет время,
и Лупул узнает нас, а теперь надо молча нести иго, действовать осторожно, не
спеша, чтобы не могло на нас пасть и тени подозрения.
Жена Стефана с недовольным видом замолчала и ушла к себе.
- Позвать ко мне цыганку Заиру! - приказала она.
Через несколько минут старая, сморщенная колдунья стояла перед своей
госпожой.
- Я рассчитываю на твою верность, Заира, - проговорила боярыня. -
Сейчас же собирайся в путь и отправляйся в Валахию к жене великого армаша,
скажи, чтобы она прислала ко мне немедленно кого-нибудь из доверенных ее
людей, кто бы умел писать и мог быть моим секретарем. Скажи ей также, что
приехали к нам татары и казаки. Только поторопись, время не терпит.

* * *

На другой день Тимош имел торжественную аудиенцию у князя Василия.
Князь изложил ему свои планы нападения на границу Валахии, занятую войсками,
насказал много комплиментов насчет казацкой храбрости и просил как можно
скорее присоединиться к молдавским войскам, уже выступившим в поход. У
Тимоша вытянулось лицо. Он думал, что будет принят во дворце, увидит
прекрасную домну Локсандру, но князь говорил с ним холодно-вежливо, деловым
тоном и, по-видимому, не имел никакого намерения вводить его в свою семью.
Впрочем, молодой казак недолго горевал, возможность показать себя в ратном
деле вскоре заняла все его помыслы, и он живо собрался в путь. В числе лиц,
присутствовавших на аудиенции, были и два пана: Кутнарский и Доброшевский.
Пан Доброшевский был чем-то вроде секретаря у неизменного своего товарища
Кутнарского, который вел частные дела господаря и вместе с тем, по своей
врожденной склонности, служил ему чем-то вроде шута. Господарша часто
посылала за ним в те минуты, когда Василий был особенно не в духе. Он
являлся, начинал играть с князем в шахматы или сочинял остроты и каламбуры
на придворных, и к князю возвращалось доброе расположение духа.
Выходя из аудиенц-зала, Кутнарский тихо сказал своему приятелю:
- А ведь не добре, пане Доброшевский! Как пан полагает? Нашему
патрону-то не на руку.
- Не на руку, пане! - мрачно подтвердил пан Доброшевский. - А что не на
руку? - осведомился он вдруг, немного помолчав.
- Эх, голова-то у пана тугая! - презрительно заметил Кутнарский. -
Разве я не говорил пану, что князь Дмитрий не любит казака Хмельницкого?
Разве я не читал пану писем князя, после пребывания домны Локсандры в
Варшаве?
- Читал, пан! - лаконически подтвердил секретарь.