"Матвей Ройзман. Волк " - читать интересную книгу автора

Румянцев вернулся домой только под утро?


[Image004]


- Да.
- Вы уверены, Анна Ильинична, что его шуба, брюки, перчатки были
измазаны только глиной? Может быть, вы видели следы крови?
- Что вы, товарищ начальник! - воскликнула женщина, всплеснув руками.
- Румянцев мог с умыслом испачкаться в красной глине, чтобы скрыть
следы крови.
- Это верно, мог, - согласилась она. - А я-то все отмыла.
- Он сам просил об этом?
- Не просил, а сказал: "Как я завтра в редакцию пойду?"


[Image005]


- Значит, Румянцев был тепло одет? В ночь с четвертого на пятое декабря
термометр показывал шесть-семь градусов ниже нуля. Не так уж холодно! А в
протоколе записаны ваши слова: "Румянцев дрожал"...
- Дрожал. Врать не стану. Да уж он такой... зяблик. .. Всегда пристает:
"Протопили бы печь, Анна Ильинична, руки мерзнут - рисовать не могу".

Мозарин пригласил к себе секретаря партийной организации редакции, в
которой работал Румянцев. Секретарь знал художника около года, считал его
талантливым карикатуристом, неплохим общественником, но указал на
отрицательную сторону его характера - вспыльчивость. Капитан спросил, как
вел себя Румянцев в последние дни. Оказалось, художник сразу же рассказал о
том, что случилось с его соседкой Комаровой. В редакции знали о любви
Румянцева к этой женщине, сочувствовали ему. Художник явно нервничал,
работал хуже...

Румянцев пришел в Уголовный розыск на следующий день утром. Он сидел в
комнате секретарши и курил одну папиросу за другой. Войдя к Мозарину,
извинился, что не мог прийти вчера: редактору не понравился его рисунок,
пришлось переделывать. Капитан предложил Румянцеву рассказать об Ольге
Комаровой все, что он считает нужным.
Для художника существовали две Ольги: одна до замужества, другая -
после. Первая - жизнерадостная, душевная. Она умела дружить с людьми, с ней
было легко и хорошо. В чертежно-конструкторском бюро Ольга считалась лучшей
работницей. Все спорилось в ее руках, все удавалось ей.
Замужество словно сковало ее. Она сделалась неприветливой, сторонилась
людей, стала хуже работать. Казалось, что жизнь не радует ее.
- Вы не думаете, что Комарова покончила с собой? - спросил Мозарин.
- Нет, этого я не могу сказать, - ответил Румянцев. - Но нервное
состояние, в котором она находилась в последнее время, могло привести к
трагической развязке. Я не имею права больше ничего говорить, - тихо добавил