"Матвей Ройзман. Волк " - читать интересную книгу автора

давно забытые страницы, находя в них своеобразную прелесть.
- А как отец любил тебя называть? - напомнила Елизавета Петровна.
- Манипулярием, - ответил Мозарин.
. - Как? - спросила Корнева.
Михаил шагнул к полке, всмотрелся в корешки книг и вытащил томик
"Нового словотолкователя", изданного Академией наук в 1804 году. Он отыскал
нужное слово, дал книгу Наде.
- "Манипулярий, - прочитала она, - титло, которое имел в римской
милиции офицер, командовавший манипулою". А что такое манипула? - спросила
Надя и сейчас же воскликнула: - Ага, есть: "манипула - рота пехоты". Честное
слово, это любопытно. Манипулярий! - Тут взгляд девушки упал на часы. -
Время-то, время! Как хотите, товарищ манипулярий, я должна идти.
Мозарин пошел ее провожать.
Сухой снег зыбкими белыми спиралями кружился у ног, взвивался вверх и
рассыпался. Он хлестнул девушку в лицо, она стремительно повернулась и
невольно прижалась к плечу Михаила. Шли молча.
На троллейбусной остановке Надя вдруг спросила:
- Читали мою экспертизу?
Михаил кивнул и про себя усмехнулся. "Какая образцовая девица! Как в
плохой пьесе - к месту и не к месту говорит о производственных
показателях", - подумал он.
- Расстроились, увидев мое заключение? - продолжала Надя.
- Не очень. Теперь я работаю над другой версией.
- Ну рада за вас, - проговорила она, пожимая ему руку. - Спокойной
ночи!
Она легко подбежала к бесшумно подъехавшему троллейбусу, встала на
ступеньку, обернулась. Перед Мозариным возникло румяное девичье лицо с
седыми от инея волосами, ресницами, бровями.
Михаил медленно возвращался домой. "Почему Надя так внезапно
приехала?", - подумал он. Только когда подходил к дому, его словно осенило:
"Черт возьми! Она, наверное, подумала, что ее заключение о платке Румянцева
убьет меня наповал. И приехала, чтобы подбодрить!.."
Утром Мозарин решил зайти перед службой в спортивное общество, где
числился Комаров, и позвонил секретарше Градова, чтобы предупредить об этом.
Но она сообщила, что его дожидаются люди, приехавшие из
Покровского-Стрешнева. Капитан немедленно отправился на Петровку, 38.
В Управлении его ждали пожилой монтер с учеником и милиционер,
сопровождавший их. Монтер положил на стул большой, завернутый в бумагу
сверток. Скручивая папиросу пожелтевшими от табака пальцами, он стал
рассказывать. Его ученик, вихрастый паренек в ватной стеганой спецовке и
подшитых валенках, робея, глазел по сторонам.
В семь часов утра они вышли из Покровского-Стрешнева на шоссе проверять
провода. Вьюга кончилась, но мороз не спадал, и паренек, несмотря на то что
был тепло одет, начал зябнуть. Монтер, чтобы согреть ученика, шутливо
толкнул его плечом. Паренек отлетел в сторону и вдруг, запутавшись в чем-то
ногами, растянулся на снегу. Когда он встал, монтер увидел в сугробе беличью
шубку, к воротнику которой были приколоты кожаные цветочки. Он поднял ее,
стал разглядывать и заметил засохшие пятна крови. Свернув шубу, он решил
сейчас же идти в милицию, чтобы сдать находку. По обочине шоссе, то
отставая, то опережая монтера, бежал ученик и, балуясь, взрывал валенками