"Сергей Рокотов. Конец авантюристки" - читать интересную книгу автора

- У Кирюши опять поднялась температура, - сообщил Владик.
- Я приеду, скоро приеду, скоро, - отвечала Нина в каком-то отчаянии.
Она бросилась в кабинет. Отец уже лежал без сознания, только хрипел и
стонал. Она вызвала "Скорую". Отца увезли в больницу. Покидая дом, как
потом выяснилось, навсегда, отец в дверях на какое-то мгновение очнулся и
прошептал из последних сил: - Помни, Нина, что я тебе сказал. Там на все
поколения Остерманов хватит... - И повис на руках у санитаров.
Нина стала говорить с Клавой о домашних делах и вновь заметила, что та
отводит взгляд.
"Он ей все рассказал, приняв ее за меня", - поняла Нина. Она забрала у
оскорбленной и раздосадованной Клавы ключ от квартиры и поехала домой, а
затем в больницу к отцу.
Владимир Владимирович Остерман прожил еще в беспамятстве несколько
дней и, как по заказу, скончался именно седьмого ноября, ровно через
двадцать восемь лет после своей незабвенной Маруси.
В тот же день Нина поехала к нему на улицу Горького. Подошла к двери и
ахнула... Дверь была взломана... Большой тяжелый диван в кабинете отца был
сдвинут, а под ним в полу под паркетинами было довольно большое углубление.
До взлома оно было под металлической крышкой, которая валялась рядом.
"Вот тебе и Клава", - покачала головой Нина Владимировна и позвонила в
милицию.
Преступление было раскрыто моментально. Клава и ее сын,
двадцатипятилетний оболтус Митя были арестованы.
Для отвода глаз из квартиры было похищено несколько старых шуб и шапок
и пара изъеденных молью костюмов Остермана.
- Я, я влез, не отрицаю, - говорил рыжий Митя. - Мать навела -
сказала, сокровища там у старика. Тайник, мол, у него под диваном. Я сам
взломал дверь, отодвинул диван, нашел тайник - все подтверждаю. Ну а что
там, в этом тайнике-то было? Шкатулка, а в ней пачка денег, тех,
дореформенных. Пять тысяч рублей - ну, пятьсот, значит, по-новому. И ни
хрена больше там не было, гадом буду. Я еще сдуру прихватил для виду шубы
эти, да шапки. Ну, мамаша, удружила, обогатила меня... Сдурел старик и
ляпнул ей про тайник этот, а она уши развесила.
Митя был так глуп и нелеп, что не поверить ему было трудно. Старуха
Клава подтверждала все, что он говорит.
- Я, я, дура жадная, сволочь. Ничего окромя хорошего от покойника не
видела, царство ему небесное. Польстилась на богатства. В грех он ввел
меня, я сроду чужого не брала... Ой, дура я старая...
Митя и его мать были осуждены по 144-й статье - кража со взломом. Митя
получил пять лет, а мать - два года. Через год ее освободили за примерное
поведение. Митя отсидел свой срок до конца.
Так и закончилась тогда, в 1968 году история с тайником Остермана и
его мнимыми сокровищами...
А теперь, спустя двадцать пять лет, Нина Владимировна почему-то снова
вспомнила про нее...
"Почему он говорил о картинах Ван Гога, о рукописях Пушкина, о письмах
Екатерины Второй?" - думала она. - "Ну, сокровища ладно, это могли быть
старческие иллюзии, но про это-то он не мог придумать."
Через года два-три после этих событий к Нине Владимировне явилась
Клава, спившаяся, опустившаяся, грязная. Попросила взаймы двадцать пять