"Сергей Рокотов. Конец авантюристки" - читать интересную книгу автора

первую награду за работу в органах, а до этого имел только награды за
службу в Афганистане. А тогда, в восемьдесят шестом, он лично взял
опаснейшего преступника, не поранив ни его, ни сам не получив ни царапины.
Свеженького доставил и посадил перед следователем...
... Когда по праздникам в их гостеприимном доме собирались друзья,
пили водку, пиво, обильно ели всякую вкуснятину, которую прекрасно готовила
мать, порой после нескольких рюмок кое-кто начинал петь дифирамбы отцу,
что, мол, в их управлении нет более ценного работника, чем он, что никто
так не умеет обезвредить преступника, отец жутко мрачнел, лицо его серело и
перекашивалось, как будто он только что сожрал целый лимон без сахара или
что-нибудь еще покруче. "Не надо...", - сквозь зубы цедил он и переключал
разговор на другую тему. О своей работе он никогда не рассказывал дома, ни
им, ни матери. На ее вопросы отвечал односложно: "А, так...", "Обычный
день...", "Да ничего особенного..." Уже потом Гришка узнавал от сослуживцев
отца, что "Обычный день", например, - это взятие в забаррикадированном доме
банды вооруженных до зубов головорезов, что "так" - это пуля, взъерошившая
волосы, что "ничего особенного" - это трехсуточная засада в сырой траве, а
затем оголтелая рукопашная... Отец обожал свою работу и ненавидел треп про
нее. Лишь изредка, раз или два в году он позволял себе по поводу
какого-нибудь дела добродушную шутку. Только после его гибели Гришка узнал
от сослуживцев отца, каким был этот человек...
Мать, которой, когда погиб отец, было едва за тридцать, сразу сникла,
постарела, взгляд ее потускнел. Она даже думать не хотела о каком-то
устройстве своей личной жизни. После отца все остальное было серо и мелко.
И она всю себя посвятила им, Гришке и Петьке.
Сослуживцы отца отговаривали мать переезжать из Симферополя, но она
была непоколебима - она хотела жить в России и воспользовалась первым же
удобным случаем...
... Как же неуютно было им в этой крохотной хрущебе после их
чудесного, утопающего в зелени домика в Симферополе! Повезло только в одном
- матери удалось устроиться кассиром в местное управление внутренних дел,
сослуживцы отца написали о его долголетней самоотверженной службе, о его
подвигах, правительственных наградах, о трагической гибели в октябре
девяносто четвертого года. Ей пошли навстречу, тем более, что прежняя
кассирша как раз вышла на пенсию. Так что им по крайней мере было на что
существовать, она хоть могла скромно кормить и одевать сыновей. А жить
приходилось действительно очень скромно, отказывая себе, буквально во всем.
От отца не осталось никаких накоплений. Только коробочка с
правительственными наградами, которую мать хранила в запертом письменном
столе и показывала сыновьям десятого ноября - в День милиции. И подробно
рассказывала, за что отец получил ту или иную награду. А было их немало -
два ордена Красной Звезды, орден Красного знамени, медаль "За отвагу",
юбилейные медали, грамоты, благодарности...
... Скудно обставленная квартира с полупустым маленьким холодильником
на шестиметровой кухоньке. И огромный портрет отца, который весело глядел
на них с оклеенной дешевыми обоями стены. Отец на портрете был молод,
красив, ему очень шла капитанская форма, а особенно молодцевато надетая
набекрень фуражка...
... А теперь Гришка служил уже почти год из своих девятнадцати
прожитых на свете... И такого он никогда нигде не видел... Как и его