"Сергей Рокотов. Конец авантюристки" - читать интересную книгу автора

стали забрасывать могилу землей.
Постояли, помолчали. И пошли к выходу.
На выходе из ворот кладбища на них буквально налетел невысокий мужчина
в черном пальто с непокрытой, совершенно седой головой.
- Верочка, ты извини меня, но самолет задержался! - крикнул он, целуя
Веру Георгиевну.
- Эдик, ты все-таки приехал, спасибо тебе.. Я так одинока...
Познакомьтесь. Это следователь Павел Николаевич Николаев, он очень
поддержал меня в эти ужасные дни. А это Эдуард Григорьевич Верещагин, мой
бывший муж, отец Леночки. Он работает в Новосибирске главным инженером
завода.
- Я директор, Верочка, - поправил ее Верещагин. - Уже второй год.
Впрочем, все это совершенно неважно...
Верещагин протянул руку Николаеву.
- Спасибо вам, Павел Николаевич. Верочка так одинока, у нее никого
нет... Да, Вера, надо же, и Лариса умерла... Я не знал... Боже мой... - Он
провел по лицу рукой. - Какое несчастье, какой кошмар... пойдем к могиле,
Верочка, я хоть цветы положу...
- Ладно, Вера Георгиевна. Еще раз мои соболезнования. Хорошо, что вы
сегодня не будете одна, - сказал Николаев и направился к своим товарищам,
стоявшим у остановки. Но, подходя к остановке, Николаев почему-то
обернулся. И в этот же момент обернулся и Верещагин, внимательно поглядев
на Николаева. И почему-то, совершенно непонятно почему, Николаеву стало
страшно от его пристального взгляда, он почувствовал в нем нечто
неестественное, какая-то ледяная усмешка таилась в этих глазах, прятавшихся
за роговыми очками. Мигом припомнились загадочные слова Клементьева при
прощании. Но Верещагин быстро отвернулся, взял Веру Георгиевну под руку, и
они медленно пошли к могиле...


5.

Когда человеку уже сорок шесть лет, время летит для него быстро.
Работа, каждодневная, кропотливая, порой опасная, но всегда сложная,
домашние заботы, жена, дети... Так и проходил у Павле Николаевича Николаева
1993-й год. К лету он привел свою "шестерку" в идеальный порядок, и они с
семьей поехали отдыхать в Крым. С Ялтой у Николаева были связаны известные
воспоминания, и он остановил свой выбор на Алуште. Когда-то в детстве он
отдыхал там с покойными родителями.
До Крыма доехали за двое суток, сняли в Алуште за вполне приемлемую
цену две комнаты в уютном домике, со всех сторон окруженном зеленью, и
потянулись дни отдыха, с купаньем, прогулками, свежими дешевыми фруктами и
другими незамысловатыми радостями. Наличие автомобиля делало отпуск гораздо
более красочным. Они ездили в Гурзуф, Ялту, Алупку, собирались сгонять и в
Севастополь, и в Феодосию. Заехали и в Симферополь. Николаев позвонил
Клементьеву.
- Приехал... Рад, - говорил в трубку Клементьев. - Заходи ко мне
вечерком, посидим. Останетесь ночевать, выпьем хоть с тобой, как мужики. А
то, тогда, в марте, один сигаретный бычок пополам делили, не до выпивки
было тогда. Не дело это, надо исправлять положение.