"Сергей Рокотов. Нечто под маской (Повесть)" - читать интересную книгу автора

таком виде, что станет ещё хуже. Да и заплатили бы за её мемуары гроши,
кому все это теперь нужно? Раньше надо было! А она все пыталась строить из
себя то жертву сталинизма, то шестидесятницу. Тогда бы ей раскрыться - в
годах восемьдесят седьмом - восемьдесят восьмом. А, все равно, на это не
проживешь! То продавала все подряд, не вылезала из комиссионок и
букинистических, дачу сдавать западло считала, недавно только решилась, и
то клиентов чуть ли не год подбирала, пусть уж меньше платят, лишь бы не
осквернили святая святых... На это и живем, откуда деньги-то? Машину
продали, скоро и дачу продадим, не на что её содержать. Невыгодно она её
сдала...
- Знаешь что, хватит прибедняться! - Рите безумно надоело слушать
жалобы Степана на свою и мамашину скудость. - Я знаю, сколько стоят и ваша
дача, и ваша квартира. Продайте дачу или квартиру, на эти деньги несколько
жизней можно прожить...
- Да я бы так и сделал! - воскликнул Степан. - Но она, она-то хочет,
чтобы все было, как раньше. Машина ещё ладно, ни я ни она и водить-то не
умеем, а вот дача, квартира в центре города - все это должно обязательно
быть. Попробуй, переубеди её. Я осатанел, Риточка, я не могу с ней больше.
Пусти меня к себе! Я умоляю тебя, мне некогда больше деваться! Я ужасаюсь
при мысли, что мне сейчас надо опять ехать домой и общаться с мамашей! Она
меня поедом ест, я устал от нее... Пойдем, выпьем, я же налил, - жалобным
голосом простонал он. - Не могу больше... - Он прикоснулся к руке Риты, но
она резко отшатнулась с брезгливостью.
- Пошли, выпьем, - сказала она. - А вообще-то, Степа, держи себя в
руках, ты же мужчина, в конце концов. Противно на тебя смотреть...
- Да мне и самому противно, - отвел взгляд Степан. - Я ненавижу и
презираю себя. А наложить на себя руки тоже не могу, смелость нужна...
Они вышли на кухню и выпили ещё по рюмочке ликера. Затем Степан
подпер подбородок руками и надолго замолчал. Уставился куда-то в стену,
думал о чем-то и молчал... А потом вдруг глаза его закатились, он начал
оседать на пол, и, наконец, грохнулся со стула вниз. Рита бросилась к нему,
приподняла ему голову, пощупала пульс. Пульс и впрямь был сильно учащенным.
- Вставай, Степа, вставай, - пыталась она растормошить его. Степан
только слегка стонал.
Наконец, ей удалось приподнять его и, поддерживая под руки, Рита
повела его в комнату. Уложила на диван, сняла ботинки, попыталась всунуть в
рот таблетку валидола.
- Я "Скорую" вызову, - заявила она. - Тебе плохо...
- Не надо, - стонал он. - Не надо, ради Бога, не надо, я отлежусь...
Только ты посиди со мной, посиди, не уходи... Если можно, принеси мне
горячего чаю... Что-то меня знобит...
Рука у него и впрямь была совершенно ледяная. А пульс не ниже ста
тридцати ударов в минуту. Да, догулялся Степан Егорыч...
Рита принесла ему чаю, он присел на диване и стал отхлебывать. При
этом он казался ей таким маленьким и жалким, что она непроизвольно
погладила его по каштановым непромытым волосам. Он с благодарностью
поглядел на нее.
- Риточка, - прошептал Степан. - Никого у меня нет, кроме тебя...
От этих слов у неё слегка дрогнуло сердце. Она поставила стакан с
чаем на тумбочку и вышла из комнаты, погасив свет.