"Ромен Роллан. Жан-Кристоф (том 1)" - читать интересную книгу автора

тепло и душно.
Новорожденный беспокойно зашевелился в колыбели. Старик еще на пороге
снял свои деревянные башмаки, но половица все же хрустнула под его ногой,
и ребенок начинает кряхтеть. Мать заботливо склоняется к нему со своей
постели, и дедушка спешит ощупью зажечь лампу, чтобы ребенок, проснувшись,
не испугался темноты. Маленькое пламя озаряет обветренное, красное лицо
старого Жан-Мишеля, его щетинистую седую бороду, насупленные брови и
живые, острые глаза. Он делает шаг к колыбели, шаркая по полу толстыми
синими носками. От его плаща пахнет дождем. Луиза поднимает руку - не
надо, чтобы он подходил близко! У нее очень светлые, почти белые волосы;
осунувшееся кроткое лицо усыпано веснушками, полураскрытые бледные и
пухлые губы робко улыбаются; она не отводит глаз от ребенка - а глаза у
нее голубые, тоже очень светлые, словно выцветшие, с узкими, как две
точки, зрачками, но исполненные бесконечной нежности...
Ребенок проснулся и начинает плакать. Мутный взгляд его блуждает. Как
страшно! Тьма - и внезапно во тьме яркий, резкий свет лампы; странные,
смутные образы осаждают едва отделившееся от хаоса сознание; еще объемлет
его со всех сторон душная колышущаяся ночь; и вдруг в бездонном мраке, как
слепящий сноп света, возникают не испытанные дотоле острые ощущения; боль
вонзается в тело, плывут какие-то призраки, огромные лица склоняются над
ним, чьи-то глаза сверлят его, впиваются в него - и нельзя понять, что это
такое... У него нет даже сил кричать, он оцепенел от страха, глаза широко
открыты, рот разинут, дыхание вырывается с хрипом. Вздутое припухшее
личико морщится, складываясь в гримаски, жалкие и смешные... Кожа на лице
и руках у него темная, почти багровая, в коричневых пятнах...
- Господи! До чего безобразный! - с чувством проговорил старик, и,
отойдя, поставил лампу на стол.
Луиза надулась, как девочка, которую разбранили. Жан-Мишель искоса
поглядел на нее и засмеялся.
- Не говорить же мне, что он красавец! Ты бы все равно не поверила. Ну,
ничего, это ведь не твоя вина. Они, когда родятся, всегда такие.
Младенец вышел из оцепенения, в которое повергли его свет лампы и
взгляд старика, и разразился криком. Быть может, он инстинктом угадал
ласку в глазах матери и понял, что есть кому пожаловаться. Она простерла к
нему руки.
- Дайте его мне!
Старик, как всегда наставительно, сказал:
- Нельзя уступать детям, как только они заплачут. Пускай себе кричит.
Все же он подошел и вынул ребенка из колыбели, бормоча себе под нос:
- Ну и урод! Таких безобразных я еще не видывал!
Луиза схватила ребенка и укрыла его у себя на груди. Она всматривалась
в него со смущенной и сияющей улыбкой.
- Бедняжечка ты мой! - пролепетала она, застыдившись. - Какой ты
некрасивый, ой, какой некрасивый! И как же я тебя люблю!
Жан-Мишель вернулся к очагу и с недовольным видом стал ворошить угли,
но улыбка морщила его губы, противореча напускной суровости.
- Ладно уж, - проговорил он. - Не горюй, он еще похорошеет. А если нет,
так что за беда! От него только одно требуется - чтобы он вырос честным
человеком.
Ребенок утих, прильнув к теплой материнской груди. Слышно было, как он