"Ромен Роллан. Николка Персик" - читать интересную книгу автора

Ромен Роллан.

Николка Персик

---------------------------------------------------------------
>
OCR: gotsdiner
---------------------------------------------------------------

Святому Мартыну Галльскому,
Покровителю города Клямси.

Святой Мартын и пьян и сыт всегда.
Пускай под мельницей бежит вода...
(Поговорка XV▓ века).


Предисловие автора
Читатели романа "Jean-Christophe", вероятно, не ожидают новой этой
книги. Она удивит их не более, чем удивила меня.
Готовил я иные произведения - драму и роман на современные темы, в
несколько мрачном духе "Jean-Christophe". Мне пришлось внезапно отложить
набросанные заметки ради беспечного произведения, о котором я и не думал
накануне.
Оно как бы порыв свободы, после десятилетней неволи в броне
"Jean-Christophe", которая, хоть сперва и была мне в меру, впоследствии
стала слишком узка. Я почувствовал непреодолимую потребность в вольном
галльском веселии, да, вольном до дерзости. К тому же возврат на родное
пепелище, которого я не посещал с детства, снова сблизил меня с краем моим,
с нивернейской Бургундией, и разбудил в душе целое прошлое, уснувшее, думал
я, навеки, - всех Николок Персиков, таящихся во мне. Пришлось мне за них
говорить. Проклятые эти болтуны еще не наговорились в жизни своей!
Воспользовались они тем, что у одного из их правнуков оказалась счастливая
способность писать (они часто мечтали о ней!), чтобы взять меня в
письмоводы. Тщетно я уклонялся:
- Вы, дедушка, достаточно болтали на веку своем. Дайте и мне
поговорить. Теперь мой черед!
Они возражали: - Малыш, ты говорить будешь после. Начнем с того, что у
тебя нечего рассказывать более занимательного. Садись, слушай, ни слова не
пропусти... Ну-ка, внучек, сделай это ради меня, старика! После ты сам
поймешь, после, когда будешь на месте нашем... Самое-то горькое в смерти -
это, видишь ли, молчание...
Что поделаешь? Пришлось мне уступить, писать под диктовку. Ныне
кончено, и вот я снова свободен (по крайней мере, я так полагаю). Примусь
опять за прерванную нить собственных мыслей, если только иной из старых
болтунов моих не вздумает снова из гроба встать, чтобы воспоминания свои
передать потомству.
Не смею думать, что общество моего Николки столько же развлечет
читателей, сколько развлекало автора. Пусть они все же берут книгу зту как
есть, в ней есть круглота, прямота, не норовит она изменить или объяснить