"Ромен Роллан. Пьер и Люс" - читать интересную книгу автора

посмеет жить для себя, а только для пчелиной матки или для республики?
- Нести яйца без устали с утра до ночи или с утра до ночи лизать яйца
других, - спасибо за выбор, - заявила Люс.
- О Люс, скверная девочка, как некрасиво ты рассуждаешь! - смеясь,
сказал Пьер.
- Да, гадко, я и сама знаю. Ни на что хорошее я не годна. Да и ты тоже,
дружок. Ты плохо приспособлен к тому, чтобы убивать и калечить людей на
войне, а я к тому, чтобы потом зашивать их, как несчастных лошадей,
искалеченных во время боя быков, которые должны еще сослужить в будущей
свалке. Мы с тобой бесполезные, опасные существа. Мы хотим - а это нелепое,
даже преступное стремление - жить для любви, любить тех, кто нам близок,
моего милого возлюбленного, моих друзей, хороших людей, ребятишек, добрый
дневной свет, вкусный, мягкий хлеб и все, что мне приятно и вкусно положить
на зубок. Это позор, позор! Красней за меня, Пьерро! Но мы будем наказаны по
заслугам! Земля скоро станет одной огромной фабрикой, рабо тающей без отдыха
и срока, но для нас с тобой там не найдется места. К счастью, нас тогда уже
не будет!
- Да, к счастью! - подтвердил Пьер.

В твоих объятьях даже смерть желанна!
Что честь и слава, что мне целый свет,
Когда моим томлениям в ответ
Твоя душа заговорит нежданно!

- Что ж! Неплохо сказано!
- Неплохо и в истинно французском духе. Это из Ронсара, - сказал Пьер.

Но, робкому, пусть рок назначит мне
Сто лет бесславной жизни в тишине
И смерть в твоих объятиях, Кассандра.

- Сто лет, - вздохнула Люс, - он довольствуется малым!

И я клянусь: иль разум мой погас,
Иль этот жребий стоит даже вас,
Мощь Цезаря и слава Александра.[6]

- Негодный, негодный, негодный шутник! И тебе не стыдно? В наше-то
время героев!
- Их слишком много, - возразил Пьер. - Лучше уж я буду простым
влюбленным мальчиком, сыном обыкновенной женщины.
- Ребенком, у которого еще не обсохло на губах мое молоко, - сказала
Люс, обнимая его. - Мой, мой малыш!


* * *

Все, кто пережил эти дни, кому суждено было стать свидетелем
ослепительного поворота судьбы, забыли, конечно, впоследствии о том, как в
эту неделю тяжелое темное крыло в своем зловещем взмахе нависло над