"Багровое око" - читать интересную книгу автора (Уолмер Даниэл)

Глава 1. Сестренка

Проводив глазами силуэт ящера с могучей фигурой киммерийца, чья черная грива развевалась по ветру, как пиратское знамя, Шумри побрел в сторону поселка.

Повсюду, насколько мог охватить взгляд, была лишь вода да дюны из белого песка, поросшие можжевельником и вереском. Под ногами то и дело попадались большие ракушки, засохшие морские звезды, клешни и панцири крабов, белые кости коров и овец, обкатанные морем так, что становились похожими на хрупкие безделушки.

Видимо, люди в поселке в основном жили тем, что дарило им море. То и дело навстречу попадались фигуры женщин и детей с корзинами на локте, которые, низко нагибаясь, собирали что-то из пены прибоя, из спутанных нитей водорослей. На чужеземца они взглядывали с настороженным любопытством, но не заговаривали с ним. Как видно, народ этот отличался нелюдимостью и сдержанностью. Они были смуглокожие, со светлыми глазами, черными или рыжими волосами, бровями, сросшимися на переносице. Звуки их резковатой, отрывистой речи щекотали ухо Шумри своей непонятностью.

Он прошел вдоль всего поселка. Густобородые мужчины, чинившие снасти или обмазывающие дегтем лодки, на миг поднимали на него взгляд и тут же возвращались к своей работе. Да, излишним любопытством здесь явно никто не страдал. Даже собаки, выбегавшие за изгороди, тявкали на него не больше двух-трех раз.

Больше всего поражали Шумри их дома. Отчего они не рассыпаются? Ровные, плоские крыши, шершавые стены из мельчайшего белого песка. Впрочем, раза два он заметил, как мужчины и женщины, таская песок корзинами, чинили рухнувший угол дома или снесенную ветром часть крыши. Немедиец подумал, что за подобной работой они, должно быть, проводят немалую часть своей жизни. Но если им нравится жить в чистых, пахнущих морем, рассыпающихся под ветром домах, — это их право.

Больше всего Шумри беспокоило, что Алмена не описала ему как следует свою таинственную сестренку. «Ты ее узнаешь!» А как это сделать? Подходить к каждой женщине, хватать за плечи и всматриваться в лицо?.. Интересно, долго ли потерпят такое их молчал и во-работящие мужчины с крепкими загорелыми спинами и диковатыми взглядами из-под нависших бровей…

Поселок был совсем небольшой, в несколько шагов Шумри прошел его весь и снова оказался на берегу, усыпанном ракушками, причудливыми корягами и костями. Он присел на одну из коряг и стал смотреть на воду, задумчиво пересыпая в ладонях песок.

Стайка детей промчалась мимо него — лохматые веселые оборвыши. Дети оказались любознательнее взрослых, на какое-то время он привлек их внимание, но, увидев, что он не понимает обращенных к нему криков, они устремились дальше.

Очень долго не было вообще никого. Потом на берегу появилась девочка с огромной собакой. Она бегала и играла с ней, выбивая пятками брызги на мелководье. Приглядевшись, Шумри увидел, что то была не собака, но огромный волк с густой желтовато-серой шерстью, маленькими ушами и прямым хвостом. Он был таким громадным, что его подружка вполне могла бы кататься на нем верхом. Вдоволь наигравшись и навозившись со своим зверем, девочка подбежала к Шумри и, остановившись в двух шагах от него, о чем-то звонко спросила.

На вид ей было лет восемь. Растрепанные темно-русые волосы плескались за спиной, щеки порозовели от беготни. Большие желтовато-карие глаза освещали лицо и часть пространства перед ним. Шумри показалось, что, попав в полосу их света, ему стало тепло и чуть-чуть щекотно.

Девочка вновь что-то спросила, весело и требовательно.

Шумри хотел было смущенно улыбнуться и пожать плечами, давая понять, что не знает ее языка, но внезапно он почувствовал, что понимает ее слова. Звуки языка по-прежнему были незнакомы, но, сопровождая каждый звук, в голове его вспыхивали картинки и рождались ощущения.

— Отчего ты сидишь тут один? — спросила девочка. — Тебе скучно?

— Мне не скучно, — ответил немедиец и почувствовал, что она также его понимает. — Я ищу одну женщину.

— Кто она?

— Сестра Алмены. Ты случайно не знаешь такую?

Девочка расхохоталась.

— Сестра Алмены? Но у нее нет никаких сестер!

— А разве это не ты? — с внезапной догадкой спросил Шумри. — Разве не ты ее маленькая сестренка?

Девочка опустилась на песок, обняла за шею своего волка и уткнулась, смеясь, в его присыпанную песком шерсть.

— Алмена моя сестра? Ха-ха-ха! Что за выдумщица! Она не сестра, она — моя дочка!

— Дочка?! — ошарашено переспросил Шумри.

Девочка перестала смеяться. Глаза ее приняли задумчивое, нездешнее выражение. Глядя на ее худые руки и плечи, на платье, представлявшее собой ворох серых лохмотьев, Шумри вдруг понял, что этот ребенок — деревенская сумасшедшая, маленькая юродивая. Но в то же время у него не было никаких сомнений, что это именно та, кого Алмена называла своей сестренкой.

— Пусть будет дочка, — сказал он покладисто. Порывшись в своем мешке, он протянул девочке последний оставшийся в нем фрукт.

— Это тебе от Алмены.

Девочка с удовольствием вонзила в него зубы и мигом перемазалась душистым соком. Не доев, половину она протянула своему зверю. Волк обнюхал предложенное, но есть отказался. Тогда девочка съела все сама.

— Я тоже хотела бы передать кое-что Алмене, — сказала она, тряхнув волосами. — Вот, смотри.

Она протянула немедийцу раковину. Самую обыкновенную раковину, сотни которых валялись на берегу.

— Очень красивая, — вежливо сказал тот.

— Глупый! Посмотри, как она закручивается! Все раковины закручиваются направо, а моя — налево. Попробуй найти еще такую же!

Шумри честно поискал глазами вокруг. Все раковины, которые он мог видеть, и впрямь закручивались направо.

— Передай ее, пожалуйста, Алмене! Мне не жалко. Я могу найти очень много таких, левых. Они сами сползаются ко мне.

— Но я не увижу больше Алмену, — грустно сказал Шумри.

— Как жаль! — вздохнула девочка. Но унывала она недолго. Разглядев на шее немедийца ожерелье, она протянула к нему руку. — Подари мне свои камушки! Я поиграю с ними, а потом брошу в море, и оно станет еще синее!

Шумри вздрогнул. Рука его непроизвольно сжала подарок Алмены.

— Тебе жалко!.. — изумленно протянула девочка. Ресницы ее задрожали, а рот горестно приоткрылся.

Она поднялась с песка и потянула за шею своего волка.

— Подожди! — крикнул Шумри. Он испугался, что она исчезнет, и он никогда не сумеет попасть на родину. Что толку от камней, если он не встретится с Илоис? — Я дарю тебе их. Только в море бросать не надо, оно и без того синее всего на свете. Лучше носи на шее, — он снял с себя и перевесил на худенькую шейку прохладные камни. — Ты станешь очень красивая.

Девочка радостно засмеялась и бросилась вдоль прибоя, наперегонки с волком. Но смех ее внезапно резко замолк, словно отрезанный. Она бегом вернулась к немедийцу. По щекам ее катились слезы.

— Зачем ты дал их мне? Они жгутся! — Она сорвала с шеи ожерелье и бросила ему. — Ты не сказал мне, что эти камни будут жечь! Они не хотят висеть ни на ком, кроме тебя!..

Шумри с ужасом увидел на ее шейке, там, где она соприкасалась с камнями, волдыри от ожогов. Девочка плакала навзрыд, уткнувшись в шерсть зверя. Волк, покосившись на немедийца недобрым желтым глазом, угрожающе зарычал.

— Я не знал, что они будут жечь… — бормотал совершенно ошарашенный Шумри.

— Нет, ты знал! Ты знал, что это не простые камни!.. Рыдания утихли так же резко, как и начались. Девочка запрокинула голову, и волк бережно и сосредоточенно стал зализывать ее ожоги.

— Эти камни дала мне Алмена, — сказал Шумри. — Я должен буду подарить их девушке, которую люблю.

— Какой же ты глупый! Любишь девушку, а чуть не подарил их мне!

— Но только ты можешь помочь мне добраться до нее.

— Ты глупый вдвойне! За плату я не помогаю никому.

Девочка встала с песка и быстро пошла от него вдоль кромки прибоя. Зверь трусил подле ее ног, то и дело задирая голову и утыкаясь носом в ее пальцы. Шумри не знал, что ему делать. Вскочить и бежать за ней? Хватать за руки, умоляя и заклиная всеми богами?.. Но кто может угадать логику сумасшедших? Может быть, она рассердится еще больше…

Немедиец не тронулся с места. Обхватив колени руками, он сидел и смотрел на медленно набегающие на песок волны. Идти ему было некуда и не к кому. Ни языка, ни местных обычаев он не знал. У него не осталось ни одной веселой золотой монеты, звон которой мог бы растопить суровые сердца поселян. Поэтому он решил ночь провести тут же, на берегу. Быть может, утром маленькая юродивая снова придет сюда, и её непредсказуемый, как прибрежный ветер, нрав взыграет в другом направлении.

Чтобы голодные спазмы в желудке не так терзали, Шумри покусывал горьковатую ветку вереска. Ночь надвинулась на глаза легко и бесшумно, как темное покрывало на голову певчей птицы. Было прохладно. Намного прохладней, чем в джунглях и саваннах, и даже на плато Алмены. Близость океана давала о себе знать.

Глубокой ночью ему послышался сквозь дрему детский смех совсем рядом с собой, шорох босых ног по песку и запах хищного зверя. Но звуки были негромкие, и проснуться он не сумел.

Рано утром тот же смех и шорох с легкостью вытащили его из сна.

— Вставай, пока я не ушла! — звенел над ним детский голосок. Открыв глаза, Шумри увидел, что девочка протягивает ему кусок белой лепешки. — Держи скорей! Бонго украл это для меня, когда пекарь зазевался. Ешь скорей и давай играть!

— Играть? — Шумри виновато улыбнулся. — Мне некогда играть. Я должен спешить на мою родину.

— Послушай! — Она присела перед ним на корточки, натянув платье на худые коленки. — Зачем тебе уходить? Останься! Никто из детей не играет со мной. Когда я подхожу к ним, они кидают в меня водоросли и называют глупыми именами. Они кричат, что я родилась не от женщины, не от человека. Только Бонго играет со мной! Бонго очень хороший, но человек тоже бывает иногда нужен. Живи здесь! Бонго будет красть для нас обоих лепешки и козий сыр. Я научу тебя отыскивать раковины, закрученные налево. Ты соберешь их много-много! Я научу тебя бегать по воде. Вот так, смотри!

Она понеслась наперерез прибою и взлетела на гребень волны. Ноги ее не проваливались, но держались на поверхности воды, словно она ничего не весила. Бонго, помчавшийся вслед за ней, с беспокойством заметался у ее ног, завыл и зубами принялся тянуть за край платья на берег.

— Бонго ужасно не любит, когда я так делаю, — вернувшись, сказала она, смеясь и трепля зверя за уши. — Но я научу тебя! Тебя он не будет хватать зубами за ноги и тянуть на берег. А еще я построю тебе дом из песка. Какой ты захочешь! Захочешь — он будет рассыпаться от малейшего дуновения ветра, и так весело будет вновь его строить и бросаться друг в друга песком! Захочешь — он будет прочный-прочный. Такой стойкий и прочный дом для самых ленивых…

— Я бы очень хотел остаться, — сказал Шумри (и сказал почти искренне), — но девушка, которую я люблю, умирает. Она умрет, если я ей не помогу.

Девочка вздохнула. Подвижное лицо ее опечалилось, Волк, почувствовав перемену в ее настроении, положил ей на плечо морду и лизнул в ухо.

— Хорошо, — сказала она с покорной грустью. — Уходи куда тебе нужно. Уходи хоть прямо сейчас.

— Прямо сейчас? Но как?..

— Очень просто. Посмотри мне в глаза и представь в голове свой мир. Не весь, конечно, что-нибудь одно, но очень четко. И ты окажешься там.

— Каким образом?!..

— Разве ты не знаешь, что через глаза человека можно попасть в другие миры? Ты такой большой, ты почти старый, и ты совсем ничего не знаешь!

— Но тогда все бы так и путешествовали, глядя друг другу в глаза! Не нужно было бы ни парусников, ни колесниц.

— Ну, это все не так просто! — с забавной важностью возразила девочка. — Чаще всего через свои зрачки человек пропускает лишь в один мир. В свой собственный. И порой там бывает так душно, так скучно… А иногда там водятся противные скользкие чудища… Брр! — Девочка передернула плечами. — Есть такие, как и я, но их меньше, И они все умнее меня: никому не болтают о том, что могут, держат глаза полу прикрытыми, опускают ресницы, как решетку. И поэтому их не закидывают водорослями!..

Девочка встала на колени так, что глазищи ее оказались вровень с глазами Шумри. Янтарные искры перебегали вокруг двух черных зрачков, похожих на два таинственных глубоких тоннеля сквозь пространство и время.

— Чуть не забыла! Если ты представишь что-нибудь нечетко, ты можешь попасть в совсем другой мир. Потому что миров очень много. Даже я не сумела бы их все сосчитать, а ведь я сосчитала звезды!.. Если это случится, не бойся. Ты только обернись назад и хлопни в ладоши, вот так, — она подняла руки и звонко хлопнула над своей головой. — Тогда все в моей голове зазвенит, и ты тут же очутишься передо мной, на этом же самом месте.

Шумри вновь стал вглядываться в ее глаза, затягивающие в себя, как прозрачная морская пучина, пронизанная солнечными лучами, глубокие и невесомые, как заветное озеро Алмены.

Что же ему представить из картинок своей родины, своего мира? Что?.. Ему вспомнилась сосна, росшая на обрыве над речкой, на которую он часто залезал, когда был маленьким. Ствол ее был так удобно изогнут, что на нем можно было лежать часами, свесив босые ноги вниз и прижавшись щекой к шелушащейся теплой коре… Шумри постарался представить ее как можно четче: все ее изгибы, темную зелень игл, пушистую крону. Даже запах ее он попытался представить…

Внезапно что-то встряхнуло его с ног до головы, все тело словно погрузилось в стремительный и теплый вихревой поток. Перед глазами закружились сверкающие спирали. Шумри крепко зажмурился…