"Любовь Романчук. Ляор (психолого-фантастический рассказ, 2002 г.)" - читать интересную книгу автора

была проста и заключалась в царящем - в связи с очередной, происшедшей на
путях, аварией - всеобщем ажиотаже, при котором никому уже нет дела ни до
каких пропавших и исчезнувших членов, и лишь потом, по прошествии
достаточного для нормализации обстановки времени работники служб
спохватывались, тыча пальцем в висящую перед ними фотографию с точным
указанием фамилии, возраста и бывшего места работы искомой личности.
Среди этой горы запоздалых донесений красочным пятном выделялась
нарисованная следователем схема зафиксированных Сашкиных местонахождений.
Схема была вычерчена не в связи с какой-то возникшей новомодной теорией
или в порыве некоего логического озарения, а, скорее, от отчаяния и
попытки хоть немного разнообразить скопившуюся рутину однотипных
донесений, создав видимость продвижения не то чтобы вперед, но хоть
куда-то. Конечно, не исключено, что следователя могла в какой-то мере
захватить идея установить закономерность появления Александры в различных
местах и возникновения на железнодорожном пространстве страны
непредвиденных аварий и происшествий. Однако то, что получилось, поразило
его настолько, что некоторое время он автоматически черкал по листу со
схемой химическим карандашом, следы которого навсегда остались на
документе никем не прочитываемыми иероглифами.
Выходило же так, или казалось, что выходило, будто Александра своими
передвижениями вырисовывала приснившейся ей замок: фасад, крышу, окна,
двери, мелкие детали, карнизы. Словно она была просто кисточкой в руках
неведомого творца, выводившего ею затейливый рисунок. И краски, какими
рисунок выводился, как раз и были... Но об этом было страшно подумать, и
тем более совсем не хотелось рассуждать. Но какой-то смысл во всем этом
должен был быть, и в поисках его следователь обратился к первоначальному
сну. Ход его рассуждений был изложен в краткой докладной и сводился к трем
пунктам. Что, спрашивал следователь, если предположить, что женщина в
самом деле искала нужные ей, привидевшиеся и мучившие ее сознание двери
вот таким странным способом? Что, продолжал он, если пойти дальше и
допустить, что некто, владеющий сильным гипнотическим даром и
воспользовавшись обстановкой, решил путем воздействия на ум уснувшей
жертвы сделать ее своим орудием? И хаотичный путь ее по станциям и путям
есть всего лишь репетиция перед настоящим действом? Что, наконец делал он
вывод, если та самая последняя запертая дверь и есть настоящий объект, а
разгадка по ее открытию - запланированная акция, к которой этот некто и
подводит ничего не подозревающую, возомнившую себя персонажем игрушечной
дороги, женщину? Но как найти эту дверь в необозримых просторах путей и
сообщений? Как догадаться о значимости объектов, зашифрованных для самих
органов?
Вот тогда и был сделан следователем довольно странный в данной ситуации
ход. Опять-таки, вовсе не от мудрости или веры. И тем более не от
отчаяния. Пытаясь вникнуть в ход рассуждений подозреваемой, либо попросту
устав от дел, он собрал на столе железную дорогу, подаренную сыну два года
назад, со всеми ее ответвлениями, туннелями и стрелками. Потом нарисовал
рояль и поставил на одном из разъездов. Ничего особенного из этой
комбинации не вышло, да и выйти не могло. (А то, что все же вышло, можно
отнести к не более как обыкновенному совпадению). И потому, махнув рукой,
следователь отправился спать, потому что время было позднее, а завтра с
утра пораньше его ждала работа.