"Любовь Романчук. Репетиция конца света (фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автораусмешкой. - Стрижка газона.
- Какой газон? - Вы из меня слова не вытянули бы, но нас низвергли в саму подстилку, в мох, и потому - плевать, - Волин подтянул ремень и зачесал волосы. - Когда я это еще не понял, я искал выход. Но теперь я спокоен, теперь - все. Мы - просто звериная тропа. - Ты не ответил. - Кому? - Волин удивленно оглядел меня и разочарованно покачал головой. - Виновнику массовых убийств, извини, отвечать не обязательно. - Что?!! Мы с Машей закричали одновременно, хотя, собственно, какое до всего этого дело Маше? Прикрыв ладонями уши, Мухоедов безмолвно раскачивался с носка на пятку. - Водярой обпоить бы, - бормотал он время от времени, подымая сощуренные усталостью глаза на Волина. - Чтобы намертво. Волин подтянул штаны и почти сладостpастно зашептал: - Сколько людей ты отправлял в творческое небытие своими приговорами? Они приносили тебе на суд кусочки своей души - и что ты с ними делал? А? - изогнувшись, он пpиставил к уху сложенную тpубочкой ладонь и сделал вид, будто стаpательно пpислушивается. - Ты их топтал, давил, потому что единственной твоей целью было выравнивание звериной тропы. Для удобства прохождения. А таланты ей не нужны. Ей нужна одинаковость. - Мы все сейчас просто бредим, - успокаиваю я Волина. - Ведь это бред - обвинять друг друга в охоте ЧЕРНЫХ ТЕЛ. - Но охота разрешена, а мы - закланы. - Назначь вам ЧЕРНЫЕ ТЕЛА цену, - не ответил Волин, - и вы бы вместе с ними весь этот мир - к черту. - Ты заговариваешься, приятель. - Я - инспектор, я многое пытался узнать и понял: цель подрывной деятельности во все времена - вовсе не равенство, братство и свобода, а постепенное стирание этого мира, подготовка, истончение, размывание граней реальности до иллюзий. Уничтожение мира вменяется в вину всем бунтовщикам. ЧЕРНЫЕ ТЕЛА - последний этап. Самостирание, проваливание истонченной реальности в небытие. У меня чрезвычайные полномочия и потому я вас приговариваю к смерти. - Он ненормальный, - шепнула Маша. Волин поднял пистолет и выстрелил. Схватившись за бок, Мухоедов ойкнул и безвольным мешком рухнул на пол. - Да что это такое? - успел он сказать, прежде чем закрыл неожиданно уставшие глаза. Я схватил Машу за руку и выскочил в дверь. Волин несся следом. - Волин, - периодически заклинал я, оглядываясь. Волин не слышал. Пули свистели с разных сторон. Мы выбежали к станции. Пути уходили вдаль тонкими, слегка волнистыми нитями. Пусто. Электрички не ходили. - Я больше не могу, - стонала Маша. - Пусти меня. - Еще немного. - Зачем? - Затем, что я люблю тебя. |
|
|