"Пантелеймон Романов. Культура" - читать интересную книгу автора

Пантелеймон Сергеевич Романов

Культура

Конторщик чугунолитейного завода Кирюхин сидел в пивной с товарищем и
жаловался ему:
- Почему, скажи, пожалуйста, по устройству государства мы вперед ушли,
может, на тысячу лет вперед, а по образу жизни - сзади всех? За границей,
говорят, рабочего и не узнаешь: в шляпе, в манжетах ходит. А у нас!.. Ведь
иной хорошее жалование получает, сам бы мог одеться, семью приодеть,
комнатенку, скажем, убрать, картину какую ни на есть повесить. Так нет! Не
тут-то было. Все только на водку идет. И так жили прежде чумазыми, так
чумазыми и остались. А грубость нравов какая!.. Чтобы он тебе вежливо
ответил или, скажем, извинился по-культурному как-нибудь, так он, мать его,
скорей удавится. По-благородному поступать - для него для него вроде как
стыдно, как будто себя унижает. А вот безобразничать да в отрепьях ходить -
это ничего.
- У нас на это не смотрят, - сказал приятель.
- Намедни про Америку читал, - суккины дети! Ну прямо как господа.
Шляпу наденет, чистота, на окнах занавески! Потому - порядок такой. Будь у
тебя хоть два гроша в кармане, а уж гапельки на шею или манжеты на руки ты
обязан нацепить. Вот взять хотя бы меня сейчас: жалованье я получаю
ерундовое, а ведь погляди, пожалуйста, все как следует: брюки клеш,
перчатки, башмаки с шнуровкой. А домой нынче поеду, граммофон везу,
занавески на окна, жене шляпку. Ведь вот оборачиваюсь. Зато из всей нашей
слободы кто культурно живет? Один Кирюхин. Намедни, в воскресенье вышел -
сам в перчатках, жена в пальте, перед встречными извиняюсь. Даже самому
чудно, сейчас умереть!
Кирюхин расплатился, надел перчатки и вышел. Так как вдвоем выпили
десять бутылок, то извиняться Кирюхину приходилось на каждом шагу.
- Во! - крикнул он. - Сейчас меня вон та морда толкнула, тут бы ее
крыть надо почем зря, да в зубы хорошенько двинуть, а только извинился.
- И как это ты терпишь?
- Как терпишь... вот терплю. Зато, опять повторяю, спроси, кто во всей
слободе самый культурный? Кирюхин. Ну-ка, отстань немножко.
Приятель остановился. Кирюхин отошел от него шагов на пять и крикнул:
- Видно издали, что я конторщик?
- Не узнать. Прямо господин и господин.
- То-то, брат. А вот летом котелок надену - ахнешь.
Севши в вагон, Кирюхин долго укладывал на лавочке вещи - граммофон,
занавески, коробку со шляпой - и все говорил сам с собой. Потом подсел к
какому-то человеку в шубе с каракулевым воротником и сказал:
- Вот домой еду, всякой всячины везу. Ведь у нас как: жалованье получил
половину пропил. А я за весь месяц только разок пивка выпил, зато, сам
видишь, как хожу? И жену заставляю. Небось со стороны и не видно, что я
конторский служащий?
Сосед посмотрел на него и ничего не сказал.
Кирюхин вынул щеточку с зеркальцем и, сняв шапку, начал зализывать
щеткой вверх мокрые, вспотевшие волосы.
- Но с женой - беда... мука мученская! - сказал он, держа щеточку и