"Виталий Евгеньевич Романов. Звезда на ладони" - читать интересную книгу автора

- докопаться до того дня, с которого все началось, вернуть... Ведь
поначалу ЭТОГО не было. Поначалу все было безупречно. Так, как и должно.
Надо просто быть внимательным, чтобы понять, с чего все началось. А потом,
когда разгадка окажется в руках... это как тумблер переключить.
Через миг что-то тихо щелкнуло сбоку, слева от него, почти рядом с
головой. Он инстинктивно отшатнулся в сторону, он сделал несколько быстрых
шагов вбок, видя густую волну. "ОТКУ... ДАаа..."
Он уже не успел удивиться. Струя едкого окислителя окатила его, с
головы до пояса. Сердце вмиг стало таким огромным, что ребра не вынесли
давления, уступая мощи рвущегося из груди сгустка крови. Каждый удар
внутри отдавался нечеловеческой болью. Впрочем, сердце уже и не билось.
Страшной болью внутри еще живущего мозга отдавалась память о том, как
когда-то билось сердце. Он кричал, но не слышал крика. Он хотел открыть
рот, чтобы его крик услышали все. Но рта уже не было. Как не было и глаз.
И лица. И кожи. Только крик жил где-то внутри, а потом огонь жадно
проглотил сознание...
- А-а-а! Аа-аа! Аааа! - кричал человек в кресле. Нет, человек на полу,
под креслом. Катающийся по полу человек, бессмысленно пытавшийся найти
свои глаза. И только потом, чуть позже, Джон Хеллард понял, что это был
всего лишь сон, что темно в комнате не потому, что у него больше нет глаз,
а потому, что заботливый автомат погасил верхнее освещение, как только
человек уснул.
Руки его тряслись, когда он зажигал верхнюю люстру. Он не помнил, с
какого раза смог нажать на мерцавшую в темноте полоску выключателя. Потом
вспыхнул свет. Из зеркала на него смотрел совершенно седой старик. Черные,
сожженные руки. Откуда волосы на голове?
Бр-р-р! Усилием воли Джон стряхнул с себя наваждение, провел рукой по
глазам - и лишь тогда нашел в зеркале отражение еще молодого, достаточно
крепкого и вполне здорового мужика.
Руки не слушались и после, когда он попытался прикурить сигару. Давно
уже Хеллард бросил скверную привычку травить организм такими дозами
наркотика. Но сейчас ему был нужен крепкий допинг. Густой аромат дорогого
табака поплыл по комнате.
- Он слишком близко подошел к разгадке, - вдруг произнес Джонни вслух.
- Он был опасен, слишком опасен, чтобы я мог позволить ему остаться в
живых...
Хеллард смотрел в зеркало, бессмысленно шевеля губами. Смысл
произнесенной фразы никак не мог проникнуть в его сознание. Потом вдруг,
разом, к нему пришло понимание сути.
И тут же, без всякой паузы, он увидел перед собой новую картину.
Зеркало исчезло, затянувшись белесой дымкой, отступило куда-то на задний
план, а вперед - как в объемном кино - ясно и четко выплыло изображение.
Затем пришел звук.
Белая, ослепительно белая, сияющая чистотой палата. В центре - огромная
койка, на которой лежит человек. Весь перевязанный бинтами человек, и
только по трубкам, подходяшим к его лицу, можно предположить, что там,
внутри, еще теплится жизнь. Что-то бежит внутрь тела по тонким капиллярам.
Размеренно попискивает автомат в стороне, неподалеку от койки. За столом,
рядом с пациентом, сидит еще один человек, в белом халате. Он пристально
смотрит на струящиеся по экранам приборов цифры. Кривые на осциллографах