"А.Ромашов. Кондратий Рус." - читать интересную книгу автора

- С вечера, кажись, вместе ложились, - зевая, оправдывался Гридя.
- Мать спросит, скажешь: послал я Ивашку силки проверить на рябка.
- Дак вить на лядину идем, тятя.
- Скажешь, как велено!
- Мне чо... Как велишь. Рябки - они в нижних осинниках держатся
больше.
Кондратий ушел из овина растревоженный. Избаловала Татьяна Ивашку.
Где шатается парень? Долго ли до беды! Леса кругом глухие, дремучие,
зверье...
У избы на ошкуренных бревнах сидела Устя.
- А я сон видела, тятя...
Кондратий остановился.
- Будто спускаюсь я, тятя, в лог, а за мной собака чужая, лохматая.
За подол норовит схватить. Испугалась я, пала в траву. Чую: лижет меня
чужая собака, теплом дышит...
- Вещий сон. - Кондратий засмеялся. - Не зря по нашим полям Орлай
рыщет, девицу-красавицу высматривает.
- Господи, спаси и помилуй! - Устя всплеснула руками. - Бусурманин
вить он, тятя! Нехристь. Неужто сон сбудется!
- Небось, не украдет, - успокоил Кондратий дочь, увидел пустые ведра
и упрекнул: - За водой мать послала, а ты стоишь!
Устя стала жаловаться на тяжелые березовые ведра.
- Надцелась я, тятя!
- Неслухи вы с Ивашкой.
Кондратий зашел в избу, достал из-под лавки топоры - широкие,
крепкие, новгородской работы. Любой из трех доброго коня стоит. Знал, что
заклинены и наточены топоры, а удержаться не мог, вертел их в руках,
любовался.
Пока собралась семья в избу, совсем рассвело.
Кондратий склал топоры в угол и пошел к столу. Сыновья и девки
потянулись за ним, застучали чурбаками по глиняному полу.
- О-хо-хоо, - вздыхала Татьяна, разливая кислое молоко в деревянные
кружки. - Совсем заездили молодшенького! Не поест Ивашка горячих
ерушников!
Немая Параська собралась реветь. Гридя показал ей кулак и закричал в
ухо:
- Жив твой Ивашка! Не лешева с ним...
Параська понимала все и слышала не хуже других. Онемела она от
великого страху лет пятнадцать тому назад. Уходил тогда Кондратий с семьей
от галицкого князя, шла с ним и сестра Анфиса с дочерью. Лесами брели
дремучими, кони и люди выбивались из сил. Отстала Анфиса с дочерью, нагнал
их черемисин окаянный, задавил мать, а Параська спаслась как-то...
Прибежала, треплет Кондратия за рубаху, а сказать не может. Мычит девка,
лицо руками скребет, да что толку - слово изо рта пятерней не вытащишь...
Устя вертелась на чурбаке, как сорока.
- Выдь погляди, - сказал ей Кондратий. - Не идут ли из ултыра?
Устя бросилась бежать.
- Богу поклонись! - закричала на нее Татьяна. - Хлеб, поди, ела,
скоморошница!
- Не оскудеет пища постная, скоромная, молосная, - забормотала Устя,