"А.Ромашов. Кондратий Рус." - читать интересную книгу автора

- Господи благослови, - сказал, подымаясь, Кондратий. Он отмерил
сорок шагов на восток от березы и расставил людей. Лес на лядине неровный:
по краю липняк и березы, потом черная елка, сосна, или пожум по-ултырски.
Старая Окинь и девки начали сечь кусты тяжелыми косырями. Гридя с
Прохором ушли валить крупный лес. Кондратий наказал им, чтобы оставляли
десятивершковые пни, а сам повел старого Сюзя в дальний угол лядины.
Там стояла сосна в три обхвата. Он приметил ее еще зимой.
Старый Сюзь обошел сосну и поднял топор.
Кондратий засмеялся:
- Рубить наладился? День топорами с тобой промашем, не свалим.
- Пера прибежит, Рус.
- И он не сладит с этакой-то! Ты гляди. У тебя на лядине тоже такая
пожум есть.
Кондратий вырубил дольный паз, просунул топор и стал отдирать
сосновую кору. Она отдиралась легко, как лыко с лубка.
Старый Сюзь покачал головой, попробовал пальцем острие подсечного
чера и тоже стал вырубать с другой стороны сосны паз в два локтя.
- Тятя!
Кондратий оглянулся, увидел простоволосую Устю. Она бежала к нему по
густо заросшей лядине и кричала:
- Ивашку, тять! Ивашку убили поганые!
Кондратий рванул топор. На блестевшем топоре алели капельки соснового
сока. Он вытер клейкий сок о штаны...
- Пожум-орт! Пожум-орт! - запричитал старый Сюзь, пятясь от сосны,
как от медведя. По ихнему, по-ултырски, у иной сосны тоже людская душа.
Срубишь такую, как человека убьешь.
Кондратий пошел по лядине к березам. Старый Сюзь кричал ему, поминая
Йолу и хозяина леса Ворса-морта. "Эх, Ивашка, Ивашка! - думал Кондратий. -
Не долго ты прожил..." Вспорхнули рябки из-под ног и скрылись. Желтобокие
трясогузки верещали и кружились над ним, плакал коршун, как малый ребенок.
Кондратий шел тяжело, давил зеленый подлесок, запинался за корни и
валежины.
Устя брела за ним и выла:
- Изведут нас поганые! Изведут!
Ивашка лежал под березой. Кондратий опустился на колени, повернул
сына на брюхо, содрал с раненой шеи тряпицу.
- Возьми, Рус! - Пера отдал Кондратию костяной наконечник стрелы. -
Шаман стрелял.



МЕЧ ОРЛАЯ

- Проклятый раб, сын росомахи! - ворчал Золта. Он считал лошадей,
насчитал три десятка, три больших реза нанес концом ножа на бересте, а
проклятый раб, сын росомахи, испортил счет - считанные и несчитанные
лошади опять собрались в один табун. Золта боялся оставлять несосчитанных
лошадей. Растеряет раб кобылиц - а как с него спросишь? Ругал он раба, а
сам думал - ждут в пауле белых кобылиц. Брат его, князь Юрган, прощается с
родом. Женщины уже выкололи на плече князя птицу вурсик, и скоро священная