"Жюль Ромэн. Силы Парижа " - читать интересную книгу автора

бы: наступила бы полная и окончательная смерть, мгновенное разложение; или
же нетерпение и возмущение родило бы из всех этих столкновений страшный
центробежный вихрь, который в одно мгновение расплевал бы улицу по городу.

Десять часов вечера

Она подобна женщине, ложащейся спать с головной болью.
Тела на ней редки; но они пробегают улицу с одного конца до другого.
Несколько экипажей, бешено мчащийся опорожненный автобус являются
разбросанными там и сям обрывками недавнего оживления, смутными очертаниями
существа, в котором теперь угасла жизнь.
Она испытывает ощущение пустоты, которую замутняют неверные отблески; -
ощущение тишины, которая едва-едва нарушается шумом в ушах; - ощущение
солоноватого, противного привкуса, обыкновенно остающегося у нас после
длинного обеда, на котором было выпито лишнее.
Девицы, стоящие у углов зданий, внушают прохожим мысль о теплых
комнатах, где плоть вкушает наслаждение, презревши высокие материи.
Улица почти не помнит себя; она перестала существовать во времени.
Есть только прохожие на тротуарах, которые вмещают ее в своих взорах и
дают ей существовать в своих мечтах; есть люди, сидящие у круглого стола за
стеклами ночного ресторана; лаская рукою свои стаканы, в которых
распускается широкое лицо пьянящей влаги, они видят улицу через зеркальные
стекла, щупают ее простор, и хотя она пуста, находят, что она оживлена; что
у нее есть направление и скорость; что она очищена, освобождена от своего
тела; что бьющая ключом жизнь ее нематериальна и является как бы ночным
танцем обнаженных стихий.

Пассажи

В центре города, там, где ткань ритмов самая плотная, где жесты,
голоса, скорости спутываются в пушистый ком, который вечером воспламеняется;
зажатые между бульварами и предместьем Монмартра, как между засовом и
пружиною, - пассажи наслаждаются своей легкою текучестью и зыбкою тишиною.
В каждом из них два встречных тока, задевающих друг друга; легкое
соприкосновение пробуждает душу, которая изумляется присутствию в ней
некоторой ясности и некоторой гармонии. Пассажи являются мирною формою
толпы. Она чувствует себя в них привольнее, вытягивается; она согревается от
трения об их стенки. Поступь пешеходов больше не лепится скромно вокруг
вереницы экипажей, как плющ вокруг дубов. Они не шлепают больше по грязи, не
терпят от стихий. Пассаж укрывает их и окружает почти домашним уютом. Это
улица, которая постоянно прибирается, или комната, в которую постоянно
вносится беспорядок.
У обоих концов пассажи скучиваются, густеют. Токи их, в других местах
прозрачные и прямые, мутнеют и свиваются вместе. Там, впереди, улица и
бульвар катят такую спутанную, такую плотную массу, что возникает страх,
будто в ней невозможно больше проложить путь. Пассажи вселяют
нерешительность в мужчин, которые замедляют шаг, рассматривают витрины
магазинов, идут вслед за девицами, клейкая поступь которых у выходов своей
медлительностью как будто хочет совсем остановить движение остальной толпы.