"Владимир Романенко. Год белой кометы " - читать интересную книгу автора

думаешь, а?
- Это - как жизнь получится, - ответил Кирилов, - у меня вот она
какая-то цыганская. Спасибо тебе, отец, я здесь выйду.
Грузовичок притормозил на перекрестке в центре станицы, и Максим
Петрович медленно пошел вдоль улицы на самый край станицы, раскинувшейся за
мостом, переброшенным через реку Ларгу.
Станица Галаевская расположилась в излучине реки Ларги, у крутой скалы
Предгорного хребта, там, где буковые и березовые леса постепенно переходили
в южную степь и бурная растительность оставалась только вдоль быстрых,
вырывающихся на равнины горных рек. Больше ста лет назад отряд казаков
получил приказ основать сторожевую заставу в пяти верстах от этого места, но
атаман Галай, который вел отряд, заблудился в тумане в густых зарослях
вокруг реки и остановился совсем не там, где ему было назначено. Казаки,
однако, службу знали и исправляли ее вполне добросовестно. В ту же ночь
охранение задержало двух горцев - лазутчиков, а еще через два дня было
отбито нападение большого отряда, который пытался прорваться в тыл
оборонительной линии. Войсковое начальство решило не перемещать Галая с его
казаками, и здесь была основана крепостица, которую так и называли -
Галаевская. История Галаевской была достаточно бурная. Были в ней и светлые,
и грустные дни, но, так или иначе, маленькая деревянная крепость стала
большой станицей в несколько тысяч дворов и за долгие годы она не потеряла
свой колорит, свою прелесть и свои традиции. Улицы в центре селения получили
новые, традиционные для своей эпохи названия: Комсомольская, Мира, Ленина,
но стоило пройти немного в сторону от центра - и перед глазами появлялись
напоминанием о военном прошлом Батарейная, Зарядная, Пороховая, Обозная,
Казачья...
Улица, на которую шел Кирилов, называлась Полевая, может быть, оттого,
что составлявший ее ряд домов был самым крайним и за ним начиналось
просторное поле, которое весной обычно засаживалось картофелем. Максим
Петрович хорошо помнил, как в конце мая - начале июня картофельные поля
покрывались сиреневыми и розовыми цветами и пьянящий медовый запах наполнял
всю округу. Здесь, на этой улице и стоял дом Серафимы - обычный дом из
самана, с длинным навесом, окошками с синими ставнями, выходившими прямо на
дорогу. От других домов этот отличался, пожалуй, только тем, что его южная
стена летом покрывалась вьющейся розой, которую когда-то давно посадила
Сима. Кирилов вошел во двор и осторожно постучал в окно. Через минуту
скрипнул засов, дверь приоткрылась и, прежде чем кто-либо вышел во двор, из
двери прямо на Кирилова бросилась с восторженным лаем мохнатая черная
собака, сразу облизав ему все лицо.
- Ну, здравствуй, здравствуй, Джек, узнал, - Максим Петрович присел на
корточки и, обняв собаку, гладил ее по голове, - Здравствуй, дружище!
- Чи ты только с собакой будешь здоровкаться? - услышал он низкий,
немного с хрипотцой голос. На ступеньках, в ватнике, накинутом поверх
рубашки, стоял дед Ваня - отец Серафимы.
- Каким ветром к нам, давненько тебя не видали, а? Да ты входи, входи в
дом-то! Настенька, смотри, кто к нам приехал!
На крыльцо вышла невысокая пожилая женщина, Настасья Карповна - баба
Настя. Сколько помнил Кирилов, дед Ваня всегда звал свою жену Настенькой и
это всегда было смешно и трогательно, особенно теперь, когда Настасья
Карповна стала совсем седой и старенькой.