"Ольга Романовская. Ледяное сердце " - читать интересную книгу автора

ласки дарила смертельный поцелуй.
Покончив с одним, Ульрика перебиралась на другой край деревни, и
история повторялась, только на этот раз она разрешала ничего не
подозревающей жертве снять со своей шеи платок и чмокнуть себя в щечку.
Этого Ульрика не выпивала, а, до последней капли собрав кровь в стеклянный
сосуд, относила возлюбленному.
Как же она умела обольщать, какой желанной казалась мужчинам, жаждавшим
прикоснуться к ее плоти! Видели бы они ее, возвращающуюся домой по пустынным
проселкам, с ботинками в одной руке и склянкой крови в другой, в
забрызганном живительной алой влагой платье, с распущенными волосами цвета
воронова крыла...
Ульрика умела быть кем угодно: наивной девственницей, опытной
куртизанкой, смешливой озорной девчонкой, непреступной красавицей - лишь бы
только мужчины пошли за ней. Возбудить желание - вот, что было ее главной
задачей, вот на какой крючок она ловила своих жертв.
Но все же одной грани Ульрика не переступала - она никогда не позволяла
'пище' притрагиваться к своему нагому телу. Стоило заигравшемуся мужчине в
шутку или намерено засунуть руку ей за корсаж - как его настигал поцелуй
смерти, за это она убивала, даже если не была голодна.
Ульрика иногда бывала в деревне и в часы мирной послеобеденной сытости,
когда глаза ее утрачивали красноватый отлив, незаметный при свете свечей.
Она питала слабость к мускусу и регулярно посещала торговца, снабжавшего ее
этим товаром; взамен вампирша не трогала его и его семью.
Эйдан схватился за голову, сжал ее так, будто силился расколоть,
разломить на части. Животный крик боли вырвался из его горла, и он ничком
рухнул на траву рядом с Ульрикой. Она была в том же белом платье, в тех же
серых кожаных ботинках, от нее так же пахло мускусом, те же ржавые пятна
расплылись по истершейся от частых стирок ткани - но только у крови был
другой запах, ее запах! Это не была кровь человека, это была кровь охотника,
безжалостно убитого другим охотником. Ульрика не успела дойти до деревни -
ее остановили три стрелы. Сразу три, будто одной было мало! Две в спину и
одна в сердце, которое навсегда замолкло.
Ложь, что сердце вампира не может биться! Да, для простого смертного
биение его едва различимо, но сердце истинного вампира, а не ожившего
мертвеца, которому не спится в могиле, трепещет. Всего десяток ударов в
минуту, но с какой надеждой иногда ждешь этих ударов! Как ждал их Эйдан,
склонившись над безжизненным телом, но сердце Ульрики молчало.
Люди хотя бы могут поднести к губам друга зеркало - у него не было и
этого. Было только отчаянье, тупое беспросветное отчаянье, которое вампир не
мог выразить словами.
Когда он нашел ее, кожа Ульрики уже заиндевала, покрылась трупными
пятнами - яд быстро расползался по телу. Возлюбленная лежала на боку,
скрючившись, вытянув одну руку вперед. По-прежнему прекрасная, по-прежнему
восхищавшая блеском своих волос - и отпугивавшая оскалом смерти,
поцеловавшей ее побелевшие губы.
Кровь Ульрики блестела на примятой траве; он измазал ею лицо, растер ее
по ладоням... Холодная кровь, остекленевшие глаза, остановившееся сердце.
В порыве надежды на чудо, вампир прильнул к губам Ульрики, попытавшись
влить в нее частичку своих жизненных сил - но у заговоренных серебряных
наконечников нет противоядия.