"Владимир Романовский. Я объявляю войну" - читать интересную книгу автора

- Любовь нынче - дело дорогое, сын мой. Даже для бывшего
вертолетчика.Абсолютно нерентабельное дело, просто разорение...Дешевле
помереть, - поддержал Спежов.
Андрей отмалчивался. Ребятам скучно, стоит ему сказать слово, и со
всех сторон посыпятся новые реплики. Наконец, не выдержал:
- Мужики, откуда в вас столько материализма? Вы же нормальные люди.
- Интересно, чем тебе не нравится материализм?
- В теории он может быть и ничего, а в жизни довольно противен. -
Андрей сдернул с вешалки ветровку, пластиковый пакет с батоном, в дверях
обернулся и продолжал:
- Есть кое-что покруче материи...
- Ну, например? - спросил Спежов.
- Дружба, мужики, элементарная дружба... А потому, друзья мои, в
случае чего, прикройте. Я исчезаю.
- Давай, давай. Но имей в виду: комиссия по сокращению штатов не
дремлет... Вылетишь...
Подгоняемый напутствиями, Андрей вышел из лаборатории, сбежал по
лестнице, проскользнул через турникет проходной и оказался на улице.
Проезжая часть была огорожена, на мостовой копались дорожники в
оранжевых куртках. "Вот кому не позавидуешь в такую жару", - подумал
Андрей.
Вдоль длинного, 50-метрового крыла здания, которое осталось у "Зари",
до самой стоянки машин тянулся зеленый сквер, обсаженный со стороны
тротуара редкими кустами сирени. В конце мая её цветущие кисти нещадно
обрывали для своих подружек окрестные парни, ошалевшие от весеннего
томления и бешеных цен на цветы. Ближе к банку, между двумя короткими
шарообразно остриженными липами стояла одинокая скамейка из почерневших от
времени досок.
Андрей обошел ограждение, опустился на теплую от солнца скамью,
передвинулся в тень липы и бережно положил рядом розы. В скошенной траве
возилась стайка воробьев. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Запах
детства, отец до конца своей жизни любил косить траву... Андрей разломил
батон, нащипал, крошек и высыпал их воробьям на тропинку. Самый шустрый из
них - взъерошенный и ободранный - ловко подхватил крупную корку и низко на
бреющем полете понес её в кусты. Белый кусок торчал из клюва, как сигарета.
За ним устремилась носатая ворона. "Не позавидуешь, - подумал Сергей, -
каждую минуту риск. Любая оплошность и у кого-нибудь в лапах. За малейшую
ошибку одна плата - жизнь. Как в бою. Пилоты!"
Андрей поднялся, взял розы и не спеша двинулся вдоль сквера к стоянке
машин. Его желтая "шестерка", покрытая слоем пыли, виднелась у самого края.
Его друг, журналист Игорь Брагин уверял, что по статистике грязные машины
угоняют реже. На даче Андрей отводил душу: отправлялся к реке и намывал её
до блеска. Машину он купил 6 лет назад, после увольнения из армии. Сам
съездил в Тольятти, и выложил последние деньги за форсированный движок. Он
перебрал всю её своими руками, знал каждый винтик, каждую деталь, он
относился к ней как к живому существу. Если ехал один, мог и поговорить с
ней, как когда-то со своим вертолетом. Душа летчика требовала риска,
тосковала по стремительным полетам, особенно на низких высотах, над самой
землей, когда мелькающие под тобой кусты, трава и тропинки физически, зримо
вызывают ощущение скорости. С год он занимался автоспортом и освоил весь