"Владимир Романовский. Год Мамонта" - читать интересную книгу автора

посмотрев на морковь.
Лошади рванули с места так, что Зигвард стал опасаться за карету. Но
карета держалась и даже вскоре стала как-то меньше скрипеть, дребезжать, и
раскачиваться, хотя грохот все равно стоял невообразимый. Дорога была почти
прямая, но с подъемами и спусками. Лошади бежали в гору не замедляясь, а с
горы ускоряя бег. Спать при таких обстоятельствах умеют только дети. Зигвард
забился в угол, закутался в плащ, и стал размышлять о странном городке
Мутное Дно, который видел однажды в детстве, проездом.
За четыре дня, проведенных в Мутном Дне, он узнал столько, сколько не
узнаешь за пять лет дворцовой жизни. Артанцы вызывающе разгуливают по
улицам. Местная публика усиленно делает вид, что их не замечает. Все
население верит в дракона. Нет ни одного храма, зато артанская деревянная
башенка с целым сонмом идолов внутри красуется посреди города. Местные люди
прижимисты, не очень дружелюбны, и любят пофилософствовать. Об Астафии знают
понаслышке. А славов, оказывается, "даже артанцы боятся".
И несмотря на все это, на патриархальный уклад, на суеверия, драконов и
колдунов, на идолопоклонническую башенку, на наглые взгляды артанцев, на
нищету, ютящуюся по соседству в шалашах, Зигвард слышал по меньшей мере
восемь раз за четыре дня, что "Фалкон - великий человек".
И все это в данный момент было не главное. Зигвард попытался
сосредоточиться на главном. Это было очень трудно. Карету подбрасывало,
кругом грохотало и рычало, к стенке голову было не прислонить (он попытался,
и тут же набил себе шишку). Какая-то мысль вертелась где-то рядом, раздражая
и маня. Зигвард глубоко вздохнул, стиснул зубы, отодвинулся от стенки, и
вдруг поймал ее, мысль. В детстве он был проездом в этих местах, и
дальнейший путь тогда тоже лежал на север, но дорога была полога и часто
петляла. Зигвард передвинулся к дверце и отодвинул тряпку, заменяющую
занавесь. Созвездия он знал плохо, но Марс отличал безошибочно. Марс должен
быть справа. Марс был не очень справа. Не прямо по ходу, но и не справа.
Почти прямо по ходу. То есть, едут они на восток, а не на север.
Возница меж тем напевал какую-то дикую песню, подбадривая лошадей, и
рассматривал окрестности. Слева небольшой пруд, в нем отражается луна. За
следующим холмом будет роща, потом поле, потом опять роща. Совсем скоро.
Возница сунул руку в продолговатый мешок, лежащий в ногах, и выволок длинный
кинжал с тяжелой рукояткой. Применять его, скорее всего, не будет
надобности, однако с кинжалом лучше чувствуется собственная правота, чем без
кинжала. Где-то заорала выпь. Ори, ори, подумал возница. Эх! Должность
получу, служить пойду. Какие бабы в столице! А какое вино! В большом
каменном доме с камином буду жить, с настоящим дымоходом. Спать буду в
настоящей кровати, деревянной, укрываться медвежьей шкурой.
Возница весь задрожал от нетерпения и предвкушения. В этот момент ему
въехали арбалетным прикладом по голове, сзади и сверху. Он очень удивился и
стал было поворачиваться, чтобы посмотреть, с кем имеет дело. Но ему въехали
еще раз, и намерение пришлось оставить.
Очнувшись, он обнаружил, что карета стоит стоймя, а сам он сидит на
голой земле, спина приперта к колесу, а руки связаны за спиной. Башка болела
дико. Он хотел было опять отключиться, но тут морду ему потерли снегом, а
потом ляпнули наотмашь по щеке. Возница поднял глаза. Зигвард стоял перед
ним, держа в одной руке арбалет.
- Какого... - начал было возница.