"Владимир Романовский. Хольмгард" - читать интересную книгу автора

составления общей картины эпохи Ярослава, назвать нельзя.
Воздав должное Киеву в "Добронеге", я понял, что временной скачок в
повествовании на полтора десятка лет вперед невозможен без полноценного,
панорамного освещения северной столицы - Новгорода. События, произошедшие в
Новгороде во времена посадничества Ярослава, настолько грандиозны,
неоднозначны, увлекательны, что упустить их из виду значило бы - поставить
читателя в тупик, а этого делать нельзя. Поэтому действие данного, второго,
романа тетралогии происходит приблизительно через шесть месяцев после финала
"Добронеги".
События, о которых идет речь в данном романе, имеют детективную
окраску, и, чтобы определиться с задачами, я условно назвал их "Дело
убийства Рагнвальда" и "Дело четырехсот мужей". Летописные сведения об этих
событиях, используемые историками в монографиях, настолько скудны, что все
изыски по этому поводу можно определить, как "вилами по воде". Что же
делать?
Стал я искать архивные записи. Всякий добросовестный рассказчик знает,
что многие сведения отбрасываются историками просто потому, что не
вписываются в сегодняшнюю "парадигму" института историков. Так было всегда -
и даже Трою открыли вопреки этой самой парадигме. Проведя много времени в
архивах, наткнулся я наконец на копию некой "Евлампиевой летописи". Название
меня насторожило. То, что на месте Евлампиева Крога должна была быть
возведена церковь, помнят все, читавшие "Добронегу". А вот то, что такая
церковь действительно была возведена - я не знал. И с энтузиазмом взялся за
изучение этой летописи.
И ужасно обрадовался, когда на первых же ее страницах обнаружил
упоминание "Рагнвальда, повелителя Ладоги, которого убил торговец", а еще
через несколько страниц - сведения о "четырехстах заговорщиках и двадцати
волхвах", кои сведения разительно отличаются от того, что сказано о
"четырехстах лучших мужах" в "Повести временных лет".
Но одно дело - сюжетные линии, тайны, приключения, магия, и прочее, и
совсем другое - участие в повествовании основных героев тетралогии. Ведь
именно их глазами видит читатель происходящее, именно им сопереживает! Нужна
была зацепка для ввода их, героев, в действие. Радости моей не было границ,
когда, едва дойдя до середины летописи, я наскочил на знакомые имена -
"Житник", "Гостемил", а также аккуратно выведенное латинскими буквами имя
"Hegle". А уж кто такой "Ликург", долгое время притворявшийся княжеским
казначеем, понять не составило труда.
С дамами вышла, правда, путаница. Сама Добронега побывала во время,
описываемое в романе, в Новгороде (и, разумеется, не в туристических целях),
но Эржбета ее туда, судя по всему, не сопровождала. В то же время, согласно
летописи, в "деле четырехсот мужей" принимала участие некая "Алин-лучница,
на двести шагов стрелой в пуп супостату попадающая". Поразмыслив, решил я,
что наличие сразу двух таких умелых женщин в одну эпоху и в тех же весях
невозможно. Тем более, что Алин-лучница эта упомянута в летописи как
"одновременно сестра и жена Ликурга злобного", а греческие биографы
Ликургуса описывают его жизнь достаточно подробно вплоть до отбытия героя на
поиски Грааля, и ни о каких сестрах или женах по имени Алин не упоминают.
Надеюсь, что мне удалось в этом коротком предисловии ответить на
основные вопросы читателей, связанные с тетралогией. Добро пожаловать в
Новгород. На дворе - начало одиннадцатого века.