"Жозеф Анри Рони-старший. Неведомый мир ("Неведомый мир") " - читать интересную книгу автора

Но их подробное описание я дам позже. А пока хочу только указать на
разнообразие их форм и очертаний, почти полное отсутствие объема,
неосязаемость в сочетании с полной свободой движений.
К восьми годам я отдавал себе ясный отчет в том, что эти существа никак
не зависят от атмосферных явлений так же, как, например, и животные вокруг
нас. Придя в восторг от своего открытия, я попытался поделиться и с другими,
но мне это так и не удалось. Не только из-за моей нечленораздельной речи, но
и из-за необычного строения глаз меня не принимали всерьез. Никто не пытался
разобрать мои жесты и слова, и даже если бы я привел тысячу доказательств,
никто все равно не поверил бы, что я умею видеть через деревянные стены.
Между мной и другими людьми возник почти непреодолимый барьер.
Я впал в отчаяние и предался мечтам; я превратился в отшельника, мое
общество всем было в тягость, особенно остро я ощущал это в компании своих
сверстников. Я не стал жертвой их злобных выходок только благодаря быстроте
своих ног - они делали меня недосягаемым и позволяли отплатить обидчикам.
При малейшей угрозе я отбегал на безопасное расстояние, насмехаясь над
преследователями.
Сколько бы их ни собиралось, ни разу им не удалось окружить меня и, уж
тем более, одолеть. Было бессмысленно заманивать меня в ловушку хитростью. И
хотя я не мог носить тяжести, по быстроте я не имел себе равных и в любом
случае мог спастись бегством. Я неожиданно подкрадывался к противнику,
нанося ему или им, если их было много, быстрые и точные удары. Наконец меня
оставили в покое. Меня считали блаженным и немного колдуном, но не боялись,
а скорее недолюбливали. Постепенно я стал озлобленным, сторонился людей.
Нежность я видел только от матери, и это смягчало мое сердце, хотя мать была
чересчур занята и не могла уделять мне много времени.
Мне исполнилось десять лет. Попытаюсь вкратце описать несколько сцен
этого периода моей жизни, чтобы "уточнить" предшествующий рассказ.
Утро. Яркий свет заливает кухню, моим родителям и служанкам он кажется
бледно-желтым, я же вижу его иначе. На завтрак подают хлеб и чай. Я не пью
чая. Мне приносят крутое яйцо и стакан пива. Мать нежно предупредительна со
мной, отец о чем-то спрашивает.
Я стараюсь ответить, говорю как можно медленнее, ему удается разобрать
не больше одного слога в слове, он пожимает плечами:
- Он никогда не научится говорить!
Мать смотрит на меня сочувственно, ей кажется, что я слегка глуповат.
Служанки больше не испытывают любопытства к маленькому чудовищу, фрисландка
давно вернулась в свою деревню. Моя двухлетняя сестра играет возле меня, я
ее нежно люблю.
После завтрака отец с работниками идут в поле, мать принимается за
повседневные дела. Я выхожу во двор, меня окружают животные. Я с интересом
разглядываю их, они мне нравятся. Но вокруг - другой мир, полный жизни. Он
завораживает меня, только я один знаю о его существовании. На темной почве -
несколько вытянутых фигур; они движутся, замирают, шевелятся, распростершись
на земле. Они отличаются друг от друга очертаниями, манерой двигаться, а
особенно - расположением, оттенками и рисунком пересекающих их линий. Эти
линии являются жизненно важными для существ, я это ясно понял еще совсем
ребенком. Общая масса у них - блекло-серого цвета, а линии - блестят и
сверкают. Они образуют затейливые переплетения, расходясь лучами,
переливаются яркими красками в центре и становятся едва различимыми у краев.