"Борис Савинков. В тюрьме (Посмертный рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Неправда.
Она пожала плечами. Начальник подал ему бумажку - удостоверение
домового комитета. В бумажке значилось, что гражданка Софья Пальчевская
состоит в Наркомпросе на службе и не выезжала пять лет из Москвы.
Полковник Гвоздев смотрел на крупный, писарский почерк, и буквы прыгали, и
стирались, и пропадали совсем. Как сквозь сон он услышал:
- Гражданка Пальчевская, я вас не стану более задерживать.
Начальник спрятал платок и зевнул. Дело "бывшего полковника Гвоздева"
давно надоело ему. Дело было несложное. При возвращении в Россию ему
обещали прощение - значит, надо простить. Обвиняемый врал - по глупости и
из страха. Ложь окончательно вскрылась сегодня. Ну, и нечего волынку
тянуть... Начальник помнил царские тюрьмы, Сибирь, этапы и Акатуй. "Вот
такие нас и ссылали... А теперь трясутся и врут... И сколько лишних
хлопот. Мразь".
- Вы будете высланы в Нарым.
- Товарищ!.. Еще раз, по чести и совести. Товарищ, я говорю: все мои
показания - святая правда... Я мог... Я мог ошибиться, конечно. Например,
я спутал фамилию судьи... Я припоминаю теперь: его фамилия не Авдеев, а
Алексеев... Но учитель Штраль, например, контрреволюционер... И
Пальчевская тоже... Я настаиваю... Я категорически настаиваю, товарищ...
Полковник Гвоздев говорил как в бреду. Он говорил с единственной
целью выиграть время. Его пронизала сумасшедшая мысль. Его обманывают, его
расстреляют этой же ночью. Он с отчаянием боролся с судьбой и добивался
отсрочки. Ему казалось, что этим он спасал свою жизнь. Так он думал, по
крайней мере... Он очнулся только тогда, когда, после долгих просьб,
доказательств и убеждений, начальник погладил лысину и равнодушно сказал:
- Извольте. Мы еще раз проверим.
Вернувшись в камеру, полковник Гвоздев выпил залпом стакан вина:
"Надо все обдумать... спокойно и хладнокровно... Главное хладнокровно".
Руки его дрожали. Он лег. В путанице, разумеется, виноват не он. Виноват
начальник и Яголковский. Они обманули... В чем именно был обман, он бы не
мог ответить. Но он уже искренно верил, что он - невинная жертва. Он забыл
о своей лжи. Ему казалось, что он лишь немного отклонился от правды, -
ровно настолько, чтобы ускорить дело... А они пользуются его положением и
нарочно дразнят и губят его... Когда он заснул, он сначала спал как
убитый, но под утро ему привиделся сон. Сон был четкий и такой похожий на
явь, что полковник Гвоздев даже вскрикнул. Ему снилось, что надзиратель
принес газеты и, уходя, забыл его запереть. Он на цыпочках, сняв сапоги,
заглянул в коридор. Было пусто. Желтым светом горели лампы. Он пробрался к
уборной. У уборной он подождал, прислушиваясь и не решаясь. И внезапно,
изогнувшись, как кошка, кинулся на площадку. На площадке не было часовых.
Он бегом спустился по каменной лестнице вниз, все ниже и ниже, сначала в
баню, потом в подвал, потом куда-то еще ниже подвала, в какую-то
четырехугольную башню. В этой башне, прижавшись к стене, стоял человек. Он
заметил его лицо. Это был хорунжий Шумилин, тот самый, который отказался
стрелять в рабочих. Хорунжий Шумилин вынул нож и погнался за ним. Он
обежал кругом башни, с внутренней ее стороны, вдоль кирпичных, облупленных
стен. Выхода не было - ни ворот, ни даже окна. Так кружились они,
кружились долго и безнадежно, и полковник Гвоздев не мог убежать, и
хорунжий Шумилин не мог ударить его ножом. Но нож был тут, за спиною: