"Василий Васильевич Розанов. Русский Нил " - читать интересную книгу автора

только имя, но и колорит, или "наваждение", святой среди таких сцен
убийства, братоневавидения и кровавых распрь. Читаешь подробности: все,
кажется, дрались, убивали. Одно ослепление Василька Ростиславича чего стоит:
нанятый раб вырезал ножом глаза предварительно связанному князю, который
смотрел, как этот раб точит нож, смотрел последним смотрением очей своих и
знал, что он готовится сделать, и заплакал последними слезами... Бррр!.. Но
вот умерли все; посыпал всех землицей исторический "поп". Собрат его
летописец Пимен принялся за "Повесть временных лет" - "откуда есть-пошла
русская земля". И все стало "святым". Чудное действие воображения и
исторической перспективы.
Только еще в Москве есть такие прекрасные церкви, как в
Романове-Борисоглебске и Нерехте, да не знаю, сравнятся ли и московские.
Пишу наугад и потому только, что московские мне тоже очень нравятся. Но
когда я смотрел на эти палевые, темно-желтые или светло-серые колоколенки,
высокие, остроконечные, с маленькими окошечками-просветами на все стороны;
когда смотрел (у других церквей) на совершенно крошечные ярко-золотые
главки, выделяющиеся на синем фоне купола храма, мне казалось, что ничего
лучшего не только нет, но и нельзя себе вообразить, нельзя пожелать. "Вечно
бы молиться в этом храме" - внушить эту мысль, вызвать это расположение не
есть ли задача вообще церковного строительства? И если она вызвана, в
сущности, "избушечкой на курьих ножках" (по величине и незамысловатости
всего), то ведь что до этого за дело? Почему храм должен быть величествен,
огромен, изящен, пропорционален, "Парфенон" или "Пропилеи"?! Нипочему. Храм
должен быть просто храм, то есть чтобы вот молиться Богу. Должно быть, в
русской душе есть что-то бесконечно прекрасное в отношении ее к Богу, милое,
простое, доброе, что она создала такие для себя храмы, создала медленным
тысячелетним созиданием. Уверен, в Греции таких нет. И нигде нет. Это вовсе
не "влияние Византии", ибо ведь строили их уездные маленькие зодчие, ну -
губернские, но вообще "какие-нибудь", не Растрелли, не Тоны и проч. Отчего
же этих московских приходских церквей или вот романово-борисоглебских и
нерехтских нет в Петербурге, в Одессе, где ученые архитекторы уж конечно
знают хорошо "византийский стиль"? Нет, тут провинциальный наш вкус, тот
милый вкус, который дал кружево и аромат таким приволжским созданиям, как,
например, "Обрыв" Гончарова, или тургеневским "Запискам охотника". Это
воздвигла не "православная вера" и даже не "христианство", которые воздвигли
же в других местах св. Петра в Риме, св. Павла в Лондоне, кельнский и
страсбургский кафедралы. Нет, просто это "русская вера" создала себе
каморочки, где она молится, где она теплится. И как это хорошо!
С печалью я думаю, и давно думаю, что пройдет время - и развалятся эти
кирпичные уездные церковки. И вот будущий историк даже не поймет, о чем я
здесь говорю: до такой степени отлетит память о них. Ибо, кажется, никто не
сохраняет для исторической памяти и нигде в подробностях красок и размеров
не воспроизведены эти уездные "избушечки на курьих ножках". Святейший Синод
за два века своего существования не озаботился составлением генерального
описания всех российских монастырей и церквей.[11] "Генерального"-это прежде
так говорилось о всем "всеобщем": "генеральная карта России" и проч.
Генеральное значило "универсальное", "исчерпывающее". Это в ту пору, когда
Россия была помешана на генералах, пли, деликатнее, "чувствительно тронута"
ими...
Когда мы подъехали к Кинешме, то, завидев издали такие-то вот две