"Василий Васильевич Розанов. В темных религиозных лучах" - читать интересную книгу автора

поразило:

ЭСТЕТИКА МРАЧНОГО

"Г-н В. Розанов.
Обет послушания еще не предрешает антиэстетичности: есть тысячи людей,
вся красота которых состоит в безграничном послушании. "Ты свободен. Но
какое мне дело до того, что ты освободился от ярма, если ты не сумеешь
объяснить, для чего или для кого ты стал свободен?"
Красота крестного хода... А мрачные инквизиционные судилища с
осьмо-гласным miserere[13] - разве это не красота? Шествие сотни черных
людей, каждый жест которых вырабатывался веками, - разве это не готично?
Полуденная сутолока на площади. Нарядная праздничная толпа виленского
шляхетства выходит из ворот реформатской коллегии. Скромный протестантский
пастор что-то объясняет. Чей-то пристальный взор... это прислушивается к
нему черный человек. Два вопроса, жест, - и проповедник удаляется,
посрамленный ad majorem Dei gloriam[14].
Божие наказание постигло города и села: в предсмертных судорогах
больные валяются на улицах, а здоровые бегут от заразы. Но кто это закутал
больного в свой черный плащ и уносит его на руках? Это - воин Господа
Иисуса.
Бюрократ"славянских книг и, желая спасти свою душу, - дошла до
фанатизмадлинный посох с небольшим крестом на конце, на котором был повешен
образок
В. Р-в.

В ПЕЧАЛИ И СТРАХЕ

"Вязниковского уезда, деревни Слободищ, крестьянин спасовец (секта
старообрядчества беспоповщинского толка) Михаил Куртин, 57-ти лет, зарезал
родного сына своего, 7-летнего мальчика Григория, в убеждении, что это
угодно Спасу. Вот что рассказывал Куртин на суде о своем поступке: "Однажды
ночью печаль моя о том, что все люди погибают в грехе, сделалась так велика,
что я не мог уснуть ни на минуту и несколько раз вставал с постели,
затепливал свечи перед иконами и молился со слезами на коленях о своем
спасении и спасении семейства своего. Тут мне пришла на ум мысль спасти сына
своего от погибели вечной, и так как сын мой Григорий, единственное детище,
был очень резв, весел и сметлив не по летам, то я, боясь, чтоб он после
смерти моей не развратился в вере и не погиб в геенне вечнойупал перед
образом на колени с молитвою, прося Бога принять милостиво новую жертву.
Когда я стоял перед образами на коленях и сын мой плавал в крови, то вошла
вдруг в избу возвратившаяся жена моя и, с первого взгляда узнав все
случившееся, упала от страха на землю перед мертвым сыном. Тогда я,
поднявшись с пола, на котором стоял на коленях, сказал жене: "Иди и объяви
обо всем старосте. Я сделал праздник Святым". - Заключенный в острог, Куртин
еще до решения его дела на суде запостил себя до смерти". Кон. Леонтьев.
"Восток, Россия и Славянство". Москва (1886 г., том II, стр. 14-15. - Курсив
мой. В. Р.).
На страницах 17-й и 19-й того же тома Леонтьев сопровождает случай
размышлением: