"Наталия Рощина. Линия судьбы " - читать интересную книгу автора

откровенно пренебрегал ею, не вмешивался ни во что, предпочитая напряженные
разговоры по вечерам с женой один на один. Ксения понимала, что раздражает
отца, и старалась поменьше попадаться ему на глаза в те дни, когда он
отдыхал после очередного рейса. Но сегодня он вдруг решил, что пришло время
показать, что все под контролем и зависит исключительно от него. На его лице
читалось: "Эти женщины могут говорить что угодно, но я сделаю все, чтобы
было принято верное решение, - мое решение! Разве можно полагаться на их
мозги?" Ксения ловила на себе его полные превосходства взгляды, не пытаясь
вдумываться в причины. Как говорится, все было слишком запущено, но ей даже
в голову не приходило, что в этот момент отец думает о несомненной победе
мужского начала над эмоциональной ограниченностью женщин.
Однако Андрей Александрович милостиво разрешил им высказаться, для чего
запасся терпением, недостаток которого всегда был ему присущ. Прохаживаясь
по комнате, он слушал, поглядывая то на дочь, то на жену. Это не означало,
что ему было нужно услышать другое мнение. Просто он тоже решил соблюсти
приличия и попробовать выглядеть вежливым и спокойным. Внешне он даже никак
не отреагировал на резкую просьбу дочери, прозвучавшую в самом разгаре
разговора:
- Оставьте, наконец, меня в покое! - Ксения увидела, как мама бросила
на отца взгляд, полный страха, в ожидании его гневной выходки. Но ничего
такого не произошло. Отец только странно усмехнулся и, взяв маму под руку,
тихо сказал:
- Пойдем. Пусть подумает. Такие вопросы не решаются в один миг. Мы
понимаем, - у него появилась раздражающая Ксению привычка говорить о себе во
множественном числе. И сейчас она была уверена, что он имел в виду
исключительно себя, но никак не себя и маму.
Времени прошло достаточно много, но никто Ксению не тревожил - ни отец,
ни мама. Они оставили ее в покое, чего она и хотела. Она рассматривала это
как свою маленькую победу, будучи уверенной, что вид у нее в самый
критический момент разговора был еще тот! И именно поэтому родители, как по
команде, замолчали и ушли в свою спальню. Ксения с ненавистью смотрела им
вслед. Это было новое, неожиданное открытие - она могла ненавидеть их! Это
чувство совершенно сбивало ее с толку, потому что теперь становилась
абсолютно неясной граница добра и зла. Где она проходит и как не преступить
се? Ксении было не по себе: она так грубо разговаривала с мамой. Отец... Он
всегда грубоват, несдержан. То, что Ксения позволила себе повысить на него
голос, говорила дерзко, мало ее тревожило. В этом было что-то, вызывающее у
Ксении необъяснимое удовлетворение, как будто она сделала то, что давно была
обязана сделать. А вот с мамой все по-другому. Господи, какие же у нее были
глаза, горькая складка у дрожащих губ... Она вообще редко смеялась. Ксении
казалось, что она не живет, а выполняет данное кому-то обещание оставаться
на этом свете сколько отмерено, а дай ей волю - сократила бы свое пребывание
давно. Мамины глаза не наполнялись радостью, даже когда для этого был повод.
Для нее будто не существовало праздников. Потому Ксения старалась по
возможности не огорчать ее, не добавлять грусти ее потухшим глазам. В
последнее время Вера Васильевна все чаще уносилась куда-то очень далеко,
путешествуя в только ей известных мыслях. Ксения видела, как тяжело мама
переносит возвращение в реальность. Она словно не хотела, чтобы ее
странствия стали известны близким. И каждый раз ее почти прозрачные голубые
глаза были полны слез. Она быстро вытирала их, надеясь, что никто ничего не