"Джоэл Розенберг. Путь к Эвенору ("Стражи Пламени" #6) " - читать интересную книгу автора

они пошли в меня, я - что в нее, и у нас уже вошло в привычку ругаться по
этому поводу - разумеется, не всерьез, - пока она в конце концов не сдается.
Так что, полагаю, я прав, и упрямство в нашей семье - от Киры.
- Что у тебя в ухе, родная? - Опуская ее на землю, я вытащил из кошеля
кусочек колотого сахара. Он был в бумажке, так что я зажал его между
указательным и средним пальцами, хлопнул в ладоши, показывая, что они пусты,
а потом сделал вид, что вытаскиваю сахар из ее уха. - Опять прячешь сласти?
Ловкость рук необходима в карманном воровстве, а оно - один из моих
даров. Никогда еще не доставался мне бриллиант ярче, чем сияющая улыбка
Доранны и ее довольное причмокивание, когда она сунула кусочек за щеку.
Ахира выгнал кузнеца - или скорее подарил ему выходной день - и теперь,
склонившись над наковальней, собирал кольчугу. Хитрая работа - нужно крепко
заварить каждое кольцо, и так, чтобы оно не приварилось к другим. За время
службы в Энделле королю Маэреллену он кое-чему научился.
Да и я тоже, хотя и меньшему, чем он, что несправедливо, если учесть
бывшую у меня фору - на Той стороне, до того, как все началось, я целое лето
работал учеником кузнеца в Старбридж-Виллидж. Это наводит на мысль насчет
роли наследственности и обучения, но про Ахиру трудно понять, где у него
что.
Не знаю, на самом ли деле было интересно Дории - или ей просто важно
общение. А Доранну вообще все на свете интересует.
Я припомнил, когда Дория надевала в последний раз свое облачение
Целящей Длани - просторную белую мантию, от которой она становилась старой и
бесформенной. Я не видел, чтобы она носила ее после Мелавэя. Возможно, она
спрятала мантию куда подальше со всем остальным, что напоминало ей о Длани -
вплоть до собственных воспоминаний.
Сегодня Дория заправила подол белой полотняной блузы в приютские джинсы
и выглядела свежей и чистой. Доранна вцепилась ей в руку.
- Потрясно выглядишь, Дори, - сказал я.
Дория и Ахира выглядят слишком молодо. Работая, он разделся до пояса, и
на покрытой шрамами широкой волосатой груди канатами проступали мышцы. Один
из рубцов - на правом плече - по-прежнему злобно алел; выглядел он так,
будто кто-то неуклюже ковырялся ножом над самым соском. Думаю, так оно и
было. Ахира не любит говорить об этом.
Впрочем, если забыть о шрамах, за годы на Этой стороне Ахира ни капли
не изменился. Хотя макушкой он едва достает мне до груди, в густой жесткой
каштановой гриве нет ни единого седого волоса. И ждать, что они появятся, не
стоит: гномы живут долго.
Пальцы, что орудовали клещами в горне, были толстыми и крепкими, с
суставами с добрый орех. Лицо побагровело от жара. По лбу и щекам струился
пот. Свободной рукой Ахира зачерпнул из бадьи холодной воды и плеснул себе в
лицо. Доранна восторженно взвизгнула.
Если не заглядывать Дории в глаза, она выглядит совсем так же, как в
двадцать лет: кожа сливочно-гладкая, короткие светлые волосы лучатся
юностью. Под мужской рубашкой заманчиво подрагивают крепкие груди. (Да,
признаюсь: я люблю женщин. Можете меня осуждать.)
Свободной рукой Дория обвила мою талию.
- Ахи-ира заво-одной, - пропела она, кладя голову мне на плечо. - Жутко
радуется, что к работе вернулся.
- Радуется, что живой! - Гном тряхнул головой, смахивая остаток воды,