"Игорь Росоховатский. В бухте Возвращения" - читать интересную книгу автора

Игорь РОСОХОВАТСКИЙ

В БУХТЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ


Загремела якорная цепь - кольцо об кольцо, - приковывая корабль.
Японское море коротко охнуло, плюнуло брызгами, пеной.
Слава стоял у борта рядом с Валерием, вгляды вался в темную воду,
угадывал большую глубину. Где-то там скрывается ответ на загадку. Он
подумал о своем тезке из лаборатории Михальченко и о тех двух
аквалангистах... Что увидели они в морской глубине в последние минуты
жизни? Их трупы всплыли на поверхность, как до того всплывала мертвая
рыба, без ран, без малейших повреждений, без признаков удушья. Только в
некоторых местах на коже виднелись красные пятна, да у одного из
спортсменов на лице застыла улыбка - не гримаса, означавшая все, что
угодно, а самая настоящая веселая улыбка. Что развеселило его прежде,
чем убить?
- Слава, помнишь уговор? - спрашивает Валерий. Не поворачивая
головы, Слава кивает. Но Валерий, как видно, смотрит не на него, а на
воду, и повторяет вопрос.
- Я не меняю решений, - говорит Слава. (Это правда, и он любит это
повторять.)
Ему кажется, что Валерий улыбается...
Вода тащит на гребне несколько мертвых рыбин и бросает их о борт.
Ветер доносит сладковатый запах мертвечины. И, как отмечалось всеми
побывавшими в бухте за последнее время, здесь совсем нет чаек. Они
каким-то неведомым чувством ощутили опасность и покинули бухту.
Пришла тишина, недобрая, неоднозначная, - тишина перед чем-то, что
должно случиться.
На палубу выкатился Никифор Арсентьевич Тукало и густым своим
баритоном сообщил, что приготовления окончены. Слава передал с ним
распоряжение, и через несколько минут низко над палубой на талях повис
рыбообразный серебристый батискаф.
- Пошли, - сказал Валерию Слава и направился к батискафу.
Они постарались расположиться поудобнее - конечно, насколько это
возможно. Скрипа и кряхтенья лебедок они уже не слышали. В иллюминаторах
потянулись жемчужные цепочки и исчезли. Стекла словно задернулись
черными шторками извне и внезапно покрылись серебристой амальгамой. Это
ударили прожекторы.
Слава отрегулировал их, и мир за иллюминаторами медленно прояснился.
Он казался Славе пустым и неподвижным, хоть и вспыхивал десятками
оттенков под лучами прожекторов. Слава понял: он казался таким потому,
что в нем не было жизни - не проплывали колокола медуз, не мчалась
стрелой от яркого света рыба-телескоп. Только мертвый осьминог проплыл
вверх, и его щупальца висели, как увядшая ботва.
У пульта вспыхнул красный огонек, и раздался сухой стрекочущий звук.
Слава и Валерий одновременно повернули головы. Да, это защелкал счетчик
Гейгера. Он уловил невидимую опасность, не имеющую ни цвета, ни звука,
ни запаха.
Валерий вопросительно взглянул на Славу, но тот успокаивающе