"Игорь Росоховатский. Тайна профессора Кондайга (Авт.сб. "Понять другого")" - читать интересную книгу автора

Игорь Росоховатский.

Тайна профессора Кондайга

-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Понять другого". Киев, "Радянськый пысьмэннык", 1991.
OCR spellcheck by HarryFan, 1 December 2000
-----------------------------------------------------------------------


1

Тонкий, как игла, фиолетовый лучик метался по шкале. Он выписывал
сложные спирали, перепрыгивал деления, как будто перечеркивал их.
Хьюлетт Кондайг в полном изнеможении опустился в кресло. Он не в силах
был понять свое детище. Он убрал из кабинета и даже из лаборатории все,
что могло давать нейтринное излучение, и все же регистратор не угомонился.
Этого нельзя было объяснить. Все, что знал Кондайг, не давало ключа к
разгадке. Куда бы приемник ни помещали - в экранированный кабинет, в
подземелье, под воду - луч совершал невообразимые скачки.
После опыта, который был записан под четырехзначным номером, Хьюлетт
обессилел. Конечно, можно было бы выдвинуть красивую смелую гипотезу,
успокоиться на атом и продолжать работу с менее чувствительными
приемниками. Но Хьюлетт Кондайг не любил фантазировать и выдвигать
гипотезы. Его чопорная пунктуальность и сухость стали притчей в институте.
Вместо "думаю" или "надеюсь" он употреблял осторожное "предполагаю". Для
него прибор, сконструированный в лаборатории, был важнее любой способности
судить о вещах и явлениях не по их подобию чему-то, уже открытому раньше,
а по их отличию от него. Поэтому он и зашел в тупик, не имея возможности
ни остановиться на гипотезе, ни согласовать необычное явление с обычными,
то есть попросту пройти мимо него.
Хьюлетт сидел в кресле и пустыми глазами смотрел куда-то в угол. Там
мелькали фиолетовые блики, ломаясь на гранях приборов. Ни о чем не
хотелось думать. Его состояние было похоже на полудрему.
Он принудил себя снова взглянуть на шкалу. И сразу же подался всем
телом вперед, к прибору. То, что он увидел, было удивительно. Неуемный луч
регистратора словно тоже задремал. Он был похож на маятник
останавливающихся часов. Вяло, однообразно, в угасающем ритме раскачивался
он из стороны в сторону.
"Что случилось за эти минуты? - думал Хьюлетт. - Теперь, когда я
смертельно устал, не в силах думать, луч впервые за все время ощутимо
замедлил движение. Он ведет себя словно... отражение моей мысли!"
Волнение проявилось в легком ознобе. Мысли, будто кони, которых
хлестнули по вспотевшим спинам, помчались сломя голову.
И одновременно луч тоже заплясал на шкале, не задерживаясь на делениях.
"Значит ли это, что я нахожусь перед разгадкой передачи мысли? Стоп! -
приказал себе Хьюлетт. - Сначала перестань волноваться!"
Он как бы натянул поводья своих мыслей, и они вздыбились, противясь
приказу. И снова случилось то, чего Хьюлетт раньше не замечал или чему не
придавал значения: луч начал плясать уже не по всей шкале, а только в