"Игорь Росоховатский. Обезьяны и карлики (Авт.сб. "Понять другого")" - читать интересную книгу автора

самом деле предпочитал не командовать, а выполнять приказы, не давать
советы, а прислушиваться к ним. Видимо, он уже давно верно и точно
определил свое место в жизни и умел довольствоваться им. Валера позволял
собой командовать почти любому, кто этого желал. Если же иногда и не
соглашался с приказами, никогда не оспаривал их. Просто поступал
по-своему, а потом внушал кому угодно, что тот хотел именно этого и лишь
ошибся в формулировке. Не удивительно, что командиры кораблей всегда с
удовольствием зачисляли его в свои экипажи. Он не имел врагов. Над ним
иногда беззлобно подтрунивали "ради смеха", и он охотно включался в игру,
неизменно выбирая для себя роль простака. Но я знал, что он не так прост,
как кажется, и что дело тут совсем в ином. Пожалуй, лучше всего сказал о
нем наш командир: "Он кажется нам простаком по одной-единственной
причине". - "По какой?" - спросил тогда бортинженер. "Слишком добр", -
ответил командир, и у бортинженера дернулся кадык, будто он проглотил
приготовленную остроту.
Валера по достоинству оценил мой взгляд и миролюбиво улыбнулся:
- Не думаешь же ты всерьез, что я позволил бы себе...
Нет, всерьез я так не думал. Да он и не мог бы этого физически
осуществить: не было лишнего места ни на платформах, ни в вещмешках.
Просто я был сбит с толку "чудесами" планеты и цеплялся, за любую не
мистическую догадку.
- Да нет, совсем не то... - промямлил я, отводя взгляд. - Но, может
быть, это все же проделки аборигенов?..
Его круглое лицо стало серьезным, даже чуточку удлинилось.
Приободренный этой реакцией" я продолжал:
- Возможно, капризы мы принимаем за злость, а примитивность...
- Ты имеешь в виду карликов?
Он так выразительно это сказал, оттопырив губу, что я тут же невольно
представил себе, как наш Гавриил Георгиевич бесшумно приносит и
раскладывает в палатке банки с пивом и сгущенкой. Это так не вязалось с
его предыдущим поведением, что я невольно улыбнулся. Но все же решил
поговорить с Гавриилом Георгиевичем и поманил его пальцем.
Карлик не удосужился слезть с Валериных плеч. Он попросту игнорировал
мой жест. Тогда я достал плитку шоколада.
Глаза карлика жадно блеснули, он протянул ко мне лапку и ударил пятками
по спине "коня", понукая его к действию.
Валера послушно приблизился, но я спрятал шоколад за спину, второй
рукой поднял банку со сгущенкой и протянул ее карлику. Он взял банку,
понюхал, лизнул, высунув длинный, раздвоенный на конце язык, поморщился.
- Еда - внутри, - пояснил я, указывая на банку. - Открой.
Глубоко сидящие во впадинах темные глаза не изменили выражения, словно
в них и не теплилась мысль. Банка со сгущенкой упала на пол.
Я спрятал шоколадку в карман, поднял банку, пробил дырочку, налил
немного в стакан, попробовал сам и дал лизнуть Гавриилу Георгиевичу. Он
тут же выразил удовольствие, похлопав себя по животу, и потянулся за новой
порцией.
Я заклеил пластырем отверстие в банке и дал ее карлику. Он повертел
банку в руках и сунул ее под нос Валере.
- Не открывай, - сказал я ему.
Карлик обиженно засопел, вырвал банку у Валеры и швырнул ее на пол.