"Валерий Рощин, Константин Щипачев. Воздушная зачистка " - читать интересную книгу автора

ПЗРК, ни одной гранаты. Обычные боеприпасы были на перечет. Заканчивалось
продовольствие и медикаменты, садились батареи к рации. От некогда
многочисленного и мощного отряда осталась половина. Да и раненным бойцам
требовалась срочная медицинская помощь...
"Маккартур обязан меня понять. Обязан! И он на моем месте поступил бы
так же!.. - убеждал сам себя полевой командир, медленно и наугад взбираясь
вверх по крутому склону. - К тому же мы возвращаемся не с прогулки и не с
нулевым результатом. Пять уничтоженных воздушных целей. Пять! Ведущий
вертолет, к сожалению, вчера ушел - четыре последних ракеты его так и не
достали. Наверное, за его штурвалом находился очень опытный летчик. Зато
ведомый упал где-то на северо-западе от пожарища - он точно был поврежден
двумя нашими ракетами! Я видел это лично..."
Примерно с такими мыслями он довел отряд до вершины длинного хребта и
повернул на восток.
Да, случившиеся промахи не умоляли заслуг группы. Год или два назад ни
моджахеды, ни их американские друзья даже не мечтали о подобных результатах.
И это тоже обязаны учесть Маккартур с главным военным советником. Обязаны!

Глава четвертая Афганистан, аэродром Джелалабада Апрель 1987 г

Пока начальство объясняется меж собой, я спешу ретироваться поближе к
"восьмерке" Володи Хорева. В такие минуты глаза командованию лучше не
мозолить. Доложить - доложил, а дальше пусть думают сами. На то они и носят
большие звезды на погонах.
Забравшись в грузовую кабину, плюхаюсь на откидное сиденье.
- Ну что? - с кислой миной вопрошает штурман.
Я тяжко вздыхаю, вытирая платком мокрую шею:
- Хер их знает... Но готовиться, Валера, надо к худшему. Полагаю,
достанется нам по самые гланды. Под горячую-то руку...
Пару минут наше воображение еще полнится сумасшедшей чередой недавно
пережитых событий.
Еще бы! Прямое попадание двух "Стингеров"; оглушительный двойной взрыв
по левому борту, от которого до сих пор в башке звучит "малиновый звон";
лихорадочное мигание красных сигнальных табло, издевательски спокойный голос
бортовой "мадам"; и вынужденная посадка на подвернувшуюся ровную площадку,
выполненная в сумасшедшем темпе. Не мудрено, что перевозбуждение и натянутые
нервы не позволяют нам со спокойной рассудительностью обозначить причины
сего происшествия, а также предположить его последствия. Мы просто не
понимаем его объективной сущности и не думаем о том, что на нашем месте мог
оказаться любой другой экипаж. И какое-то время мучительно посасывает "под
ложечкой" при мысли о вариантах наказания...
Однако на полу грузовой кабины - прямо перед нами, лежит обуглившееся
бронекресло с останками командира экипажа Павла Винника. Взгляду просто
некуда деться - он постоянно натыкается на то, что час назад было живым:
дышало, мыслило, разговаривало, улыбалось...
Поэтому вскоре все мыслимые и немыслимые кары земных начальников нам
кажутся сущей безделицей в сравнении с тем, что могло бы произойти, отнесись
к нам судьба чуть менее благосклонно...

Первым в чрево Ми-8 поднимается озабоченный Григорьев, за ним - мрачный