"Валерий Рощин, Константин Щипачев. Воздушная зачистка " - читать интересную книгу автора

потери: гибель Паши Винника, моя аварийная посадка... - незаметно вздыхаю я,
пока "восьмерка" заруливает на стоянку. - Как пить дать нагрянут комиссии. И
не одна..."

В полку уже знали о потерях.
Первым около модулей встречает Гена Сечко. Вероятно, видок у нас со
штурманом не очень - однокашник жмет руку Валерке, а меня по-дружески
обнимает, хлопает по плечу и, деликатно помалкивая, провожает до комнаты.
Не знаю почему, но я очень благодарен Генке. Наверное, за то, что в
тяжелую минуту не лезет в душу, не успокаивает и не болтает лишнего...
Впрочем, скоро нам с Мешковым все равно приходиться описывать
подробности злоключений и делиться впечатлениями. Не успеваю я в сердцах
швырнуть на кровать ЗШ и пропитанную потом куртку комбинезона, как входит
один; потом второй, третий... Народу в комнатушке прибывает с каждой
минутой, и каждый трясет руку, поздравляет: не всякому удается уцелеть даже
после одной ракетной атаки из ПЗРК, а тут сразу два попадания в бочину.
Кто-то просто расспрашивает, интересуется деталями происшествия. А кто-то
молча садится на краешек кровати и слушает, разинув рот...
Что делать? Не гнать же друзей из комнаты, если хреновое настроение! По
очереди с Валеркой сбивчиво отвечаем.
И все же обстановка остается мрачноватой. Оставалась до появления
командира эскадрильи.
Шумно ворвавшись в комнату, он стремительно подходит ко мне и, с едкой
ухмылочкой, цепляет:
- Что ж ты такой слабак-то, а?! В меня четырьмя "Стингерами" захерачили
и ничего, а в тебя всего-то двумя пульнули. И сразу сбили! Что же это такое,
Костя!?
Я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, что ответить. То ли командир
шутит, то ли и вправду упрекает. Услышав же за спиной смешки приятелей,
расправляю плечи, вымученно улыбаюсь...
- Не дрейфь, Костя - все нормально, - уже по-доброму смеется майор и
тяжело опускается на свободный стул.
Вид у Сергея Васильевича усталый, однако, он бодрится, держится; правая
ладонь привычно ныряет в нагрудный карман комбинезона за сигаретами. Но
пачка пуста...
- Валерка! - находит он взглядом моего штурмана.
- Да, товарищ майор, - преданно смотрит старлей.
- Признайся, ты вообще-то летать хочешь?
Народ снова умолкает. А Мешков растерянно шмыгает носом:
- Конечно, хочу. Я ж сюда не отдыхать приехал, а воевать, исполнять
долг...
- Это красивые слова, Валерка. И эта... как ее?.. О, вспомнил -
патетика! А на войне мат нужен! Знаешь почему? Фраза, сказанная матом,
доходит до сознания товарищей гораздо быстрее. Ну, ладно... Значит,
говоришь, летать хочешь?
- Мля, конечно, хочу, командир!
- Во, понятливый парень! А коли хочешь - слетай-ка мне за сигаретами.
Бунгало дрожит от хохота. И даже я теперь улыбаюсь по-настоящему,
неожиданно прозревая: командир пришел поддержать, приподнять наш дух.
Прохоров всегда отличался широтой души и добрым, отческим отношением к