"Михаил Рощин. После дуэли (Пьеса о Лермонтове) " - читать интересную книгу автора

Петербурге, мол, тебе больше не бывать, а отставка ждет такая, - он ведь все
отставку хлопотал, - после какой и просить будет нечего...
Голицын. Экая ведьма!
Трубецкой. В сам деле. Так и сказала. Мишель смеялся, а поверил. А,
Монго?... Эх, коли попаду еще в Петербург, схожу тоже. Я в судьбу верю.
Вошел Бенкендорф.
Пушкин. Что не верить. Примеров довольно. Явись теперь еще у нас поэт,
тож загодя скажу ему судьбу, без ворожеи. Как чуть вышел человек надо всеми,
как сказал иное, чем все, так уж и гляди за ним, хоть ставку ставь: что-то с
ним сделается. Где Грибоедов? Где Пушкин? Марлинский? Где Лермонтов?
Бенкендорф (от двери). Одоевский. (Тихо.) Рылеев.
Голицын. Ну, господа, господа! Не стоит!
Трубецкой. Чаадаева безумцем объявили.
Столыпин. А к Мишелю? После "Смерти поэта" тоже старшего гвардейского
медика послали: проверить, в уме ли?
Голицын. Ну полно, господа!
Пауза.
...Гении наши в простожитии тоже не мед: то одно ему в ум вскочит, то
другое. Хоть о покойниках не говорят дурно, но у таланта нашего желчи-то
хватало. Не дразни он Мартына изо дня в день...
Бенкендорф. Да меня пусть бы хоть ударил, неужели б я руку поднял на
него!
Пушкин (Голицыну). Так и Дантеса простим, Владимир Сергеич!
Голицын. Ну, уж вы хватили, господа! Неужто сам-то ни чуточки не
виноват? Эдак, по-вашему, выходит, что таланту все можно? Талант будто и не
человек? В таком разе пусть и не живет как человек. Не ест, пе пьет, не
женится. Только так можно избегнуть всех опасностей жизни. Да и самой жизни.
Но если поэт избегнет жизни, что станется?
Трубецкой. Да что - талант, талант! Товарищ у нас погиб. Это больше
таланта. Скажи, Монго?
Столыпин не отвечает.
Бенкендорф. Талант выше всего.
Пушкин. Не выше чести. Пушкин ради чести - глазом не моргнул - все на
карту поставил.
Трубецкой. Судьба! Я в судьбу верю.
Голицын. Не судьба, а норов такой: в огонь кидаться! Разве не хотели
его остановить? Разве не предлагали испытать мелкое это дело разумом, а не
чувствами? Да где! (Пушкину.) Пушкин! Пушкин мудрее был, однако тоже не
остановился, сам говоришь...
Пушкин. Мудрее? Полно!..
Бенкендорф. Да, поступи он не так, он уж был бы не Пушкин!..
Голицын. У вас выходит, коли ты талант - все позволено! Ты мне будешь в
глаза плевать, а я утирайся да приговаривай: плюй, бог с тобой, ты у нас
солнышко, а я - пыль...
Бенкендорф. Но коли ребенок оскорбил меня, я его не убью, не так ли?
Столыпин. Это Мишель - ребенок?
Все слегка смеются.
Бенкендорф. Нет, погодите... Я... нет... сейчас...
Голицын. Будет, юнкер! Что за наивность!..
Бенкендорф (горячо). Нет, я хотел выразить, что вопрос гуманности не