"Евдокия Петровна Ростопчина. Поединок " - читать интересную книгу автора

недвижим и полумертв. Чело его покрылось мертвенною бледностью, и лицо
покривилось мучительными судорогами. Одного голоса недоставало в этом шуме
трепещущих голосов. Один, как отверженный, не смел разделить общего
увлечения, не сочувствовал ему и, как только немного опомнился, убежал
торопливо и весь расстроенный.
- Где ж полковник? Куда девался Валевич?..
Вот что спросил каждый из офицеров, когда их любопытство утолилось
сообщением подробностей петербургского поединка и его последствий.
- Полковник изволили-с уйти к себе-с. Им сделалось дурно-с,- отвечал
денщик.
- Дурно? - переспросил кто-то.
- Да-с, ваше благородие-с, дурно. Они даже помертвели, а как вышли на
воздух, то изволили зашататься. Я хотел было проводить до квартиры, но их
высокоблагородие не позволили.
- Странно! - произнес Горцев протяжно и задумавшись.
- Что странно?
- А так, ничего. Вы, верно, никто не заметили: он не может слышать о
поединке.
- Кто? Валевич?
- Ну да, кто ж другой? Вот это дает мне повод предполагать... Да! Я уж
не в первый раз наблюдаю и думаю, что теперь знаю, почему он...
- Полно, полно, Горцев! Что за страсть у тебя отыскивать небывальщину и
разгадывать малейшие движения человека! Романист!
- Совсем не романист,- возразил важно Горцев,- но я хочу знать до
основания тех, кого называю друзьями, а Валевич, к которому влечет меня всем
сердцем, которого я уважаю и ценю высоко, он до сих пор мне неизвестен. Он,
верно, никогда сам не разрешит моих сомнений. Он часто удивляет всех нас, он
непонятен - и я хочу его понять.
- Но что ж ты заключаешь из его ухода?
- Я заключаю, что разговор наш был ему неприятен, и припоминаю, что
Валевич не терпит речей о поединках. Знаете ли вы, что он едва не поссорился
со мною, когда я в Бессарабии хотел проучить порядком этого выскочку
Красновидова? Знаете ли вы, что он всю ночь провел у меня, уговаривая,
убеждая, упрашивая меня не вызывать Красновидова, и насильно удержал меня от
дела с ним? О, если бы вы тогда посмотрели на Валевича, если бы вы слышали
его!.. Как горячо говорил он против поединков, как восставал на обычай
играть своим спокойствием и жизнью другого!.. Довольно вам того, что он,
злодей, поставил на своем и не дал мне драться, а вы все знаете, друзья, как
это было мне не по сердцу!
- Так точно,- подхватил Лосницкий,- теперь и я вспоминаю, что меня
неоднократно поражало в Валевиче его отвращение от дуэлей и дуэлистов. Как
можно человеку, столь благородному и храброму, не быть приверженцем обычая,
выставляющего в глазах света храбрость и благородство?
- Он сам не имел дела ни с кем, и это неудивительно, потому что мудрено
идти с ним ссориться без причины в его медвежью нору. Но почему не терпит
он, чтобы другие переведывались иногда пулей или саблей? Почему он арестовал
меня и маленького Звидова, когда мы пошумели за какой-то вздор, тому пять
лет назад? Это вы помните... Воля ваша, а я согласен с Горцевым, что все это
странно!.. Не было ли у него в старину какого-нибудь поединка, очень
жестокого?