"Евдокия Петровна Ростопчина. Поединок " - читать интересную книгу автора

походом... а я?.. Полтора года служу - и неприятеля в глаза не видывал!..
Ведь надобно же быть такой беде, что я не умел родиться пятью годами прежде!
- Ну, Савинин,- отвечали ему,- ты скоро вымолишь нашествие татар, чтобы
было с кем повоевать.
- А чем татары не честные враги, достойные нашего оружия? Удальцы,
наездники, богатыри, стоят какого-нибудь хвастуна француза!
- Савинину стоит только прибегнуть к покровительству тех женщин,
которых он перелюбил; их наберется так много, что они без хлопот устроят ему
чудо. Как манна к прадедам Израиля, к нам на голову, прямо сюда, в село, с
облаков посыплются татары с новыми Мамаями, пофехтуют с Савининым и пропадут
сквозь землю - а, не правда ли?
- А он останется доволен и счастлив. Савинин нахмурился.
- Шутите, шутите вдоволь! А мне часто такая охота обновить затворницу
саблю, что всем сердцем прошу я судьбу послать мне хотя какой-нибудь случай
порубиться... хотя бы один поединок!
- Поединок... Безумец! - проговорил отрывисто звучный голос.- На
поединок? Ты?.. Тебе пролить кровь товарища, кровь друга... потом... Знаете
ли вы, что такое угрызение совести, совести неумолимой, неусыпной совести?..
Понимаешь ли ты, что можно целые годы, целую жизнь протомиться под бременем
совести, запятнанной преступлением?
Все вздрогнули. В этих словах раздался крик души. Они были произнесены
с таким отзывом искренности и горести, что ничья беспечность против них не
устояла. Сам Савинин остановился удивленный и, повеса, за минуту прежде
кичливый и своенравный до буйства, с глубоким чувством схватил руку
Валевича.
- Полковник, что с вами?.. Ради бога, успокойтесь...
Но полковник был уже спокоен. Бледный и недвижный, он успел укротить
неудержимый, невольный порыв свой. Он призвал на помощь всю силу своей воли,
всю твердость своего характера. Он возвратился к своей роли, заученной роли;
он с обычною гордостью хотел закрыть свою рану... Но было уже поздно - он
проговорился не вотще - он был понят, и его рука, судорожно сжимавшая
возмутившееся сердце, подтверждала только, что эта потаенная рана всегда
ныла, всегда сочилась кровью.
Его обступили. Его умоляли не скрывать долее своей мрачной повести. Его
постигли вдруг, его постигли вполне, и этот человек, молчавший целые годы, в
одну минуту открывшийся безвозвратно, овладел всем участием, всем вниманием
предстоявших. Среди всех этих молодых людей, пораженных появлением
необыкновенного характера с необыкновенными страданиями, он являлся как
царь, из уст которого каждый ждет своего приговора. Человек высшего разряда
вдруг выдался из толпы - и толпа невольно заблагоговела. Полковник
неумышленно поразил воображение, и с того часа он поднялся в мнении других
до степени величия.
Настоятельно, убедительно просили все его рассказать о своем поединке,
ибо никто уже не сомневался, что поединок был вечною тайною его жизни,
тайною роковою и полною страшной занимательности. Савинин был настойчивее и
красноречивее всех. Долго еще защищался Валевич, долго содрогался он при
мысли облечь в слова демона, терзавшего сердце его, отыскать на дне
встревоженной памяти подробности, которые он в течение многих лет старался
забыть навеки... Наконец, взоры его уныло остановились на молодом питомце.
Новая мысль, казалось, возникла в уме его.