"Эразм Роттердамский. Оружие христианского воина" - читать интересную книгу автора

считать некоторые страсти, хотя они и плотские, однако не слишком грубые;
это врожденное почитание родителей, любовь к братьям, расположение к
друзьям, милосердие к падшим, боязнь дурной славы, желание уважения и тому
подобное. С другой стороны, последними отбросами простого люда считай те
движения души, которые весьма сильно расходятся с установлениями разума и
низодят до низости скотского состояния. Это - похоть, роскошь, зависть и
подобные им хвори души. Которых, вроде грязных рабов и бесчестных
колодников, надо всех принуждать к одному: чтобы. Если могут, выполняли дело
и урок, заданный господином. Или, по крайней мере, не причиняли явного
вреда. Понимая все это божественным вдохновением, Платон в "Тимее" написал,
что сыновья богов по своему подобию создали в людях двоякий род души: одну -
божественную и бессмертную, другую - как бы смертную и подверженную разным
страстям. Первая из них - удовольствие (voluptas) - приманка зла (как он
говорит), затем страдание (dolor), отпугивание и помеха для добра, потом
болезнь и дерзость неразумных советчиков. К ним он добавляет и неумолимый
гнев, а кроме того, льстивую надежду, которая бросается на все с
безрассудной любовью. Приблизительно таковы слова Платона. Он, конечно,
знал, что счастье жизни состоит в господстве над такого рода страстями. В
том же сочинении он пишет, что те, которые одолели их, будут жить праведно,
а неправедно те, которые были ими побеждены. И божественной душе, т.е.
разуму (ratio), как царю, определил он место в голове, словно в крепости
нашего государства; ясно, что это - самая верхняя часть тела, она ближе
всего к небу, наименее грубая, потому что состоит только из тонкой кости и
не отягощена ни жилами, ни плотью, а изнутри и снаружи очень хорошо
укреплена чувствами, дабы из-за них - как вестников - не возник в
государстве ни один бунт, о котором он сразу не узнал бы. И части смертной
души - это значит страсти, которые для человека либо смертоносны, либо
докучливы, - и от нее отделил. Ибо между затылком и диафрагмой он поместил
часть души, имеющую отношение к отваге и гневу - страстям, конечно,
мятежным, которые следует сдерживать, однако они не слишком грубы; поэтому
он отделил их от высших и низших небольшим промежутком для того, чтобы из-за
чрезмерно тесного соседства они не смущали досуг царя и, испорченные
близостью с низкой чернью, не составили против него заговора. С другой
стороны, силу вожделения, которая устремляется к еде и питью, которая
толкает нас к Венере, он отправил под предсердие, подальше от царских покоев
- в печень и в кишечник, чтобы она обитала там в загоне, словно какое-нибудь
дикое, неукротимое животное, потому что она обычно пробуждает особенно
сильные волнения и весьма мало слушается приказов властителя. Самая низкая
ее скотская и строптивая сторона или же тот участок тела, которого надлежит
стыдиться, над которым она прежде всего одерживает верх, может быть
предостережением того, что она при тщетных призывах царя с помощью
непристойных порывов подготавливает мятеж. Нет сомнения в том, что ты
видишь, как человек - сверху созданное божественное - здесь полностью
становится скотиной. И тот божественный советник, сидя в высокой крепости,
помнит о своем происхождении и не думает ни о чем грязном, ни о чем
низменном. У него скипетр из слоновой кости - знак того, что он управляет
исключительно только справедливо; Гомер писал, что на этой вершине сидит
орел. Который, взлетая к небу, орлиным взглядом взирает на то, что находится
на земле. Увенчан он золотой короной. Потому что в тайных книгах золото
обыкновенно обозначает мудрость, а круг совершенен и ни от чего не зависим.