"Маргарет Роум. Девушка у орлиного перевала [love]" - читать интересную книгу автора

но меняющее свой цвет в зависимости от цвета неба. Справа от нее
находились усыпанные валунами горы, которые служили приютом для
царственной птицы - орла. Глядя вниз, она представила, как орел
осматривает суровые владения - свои владения, - прилегающие к зубчатой
цепи вершин. Дом стоял высоко на вершине холма, каменистый склон которого
обрывался под окном и исчезал в хаосе океана, пенящегося и вздымающегося у
его основания. Камни, отколовшиеся от основной массы неизвестно сколько
лет назад, образовали когтистую лапу, протягивающую костяшки своих пальцев
в бурлящий океан; шелестящий ветер подхватывал среди темных расселин и
глубоких трещин мрачные крики кружащих морских птиц в их нестройном
горестном пении, которое заставило ее отпрянуть от окна.
Услышав сзади шум, она обернулась, но так быстро, что почти потеряла
равновесие. Чтобы устоять, она схватилась за тяжелые шторы, испуганными
глазами поискала источник шума.
- Боже мой, дитя мое! - Пожилая женщина поставила поднос и поспешила
к ней. - Вы не должны вставать с кровати. - Она взяла руку Джорджины и
твердо отвела ее от окна. - Сам будет мной недоволен, если вы схватите
простуду в его собственном доме после успешно проделанного и такого
тяжелого пути из Англии!
- Сам?
Путающееся сознание Джорджины ухватилось за эту ниточку информации и
потребовало большего. Пожилая женщина энергично закивала.
- Если быть точной, то именно сам перенес вас сюда на руках вчера
вечером и именно он сказал мне: "Присмотри за ней, Кейта," - что я и
делаю. Идите обратно в постель, дитя мое, и быстро ешьте свой завтрак,
пока он не присох к тарелке.
Запах поджаренного с корочкой бекона, доносившийся с подноса,
напомнил Джорджине о смертельном голоде, и потому без дальнейших колебаний
она повиновалась приказу Кейты, убедив себя, что требовать ответы на
вопросы, которые срывались с губ, лучше после еды.
Кейта уселась на дежурство у постели с намерением проследить, чтобы
было съедено все до последнего кусочка. Во время еды Джорджина украдкой
изучала своего надзирателя. По виду ей можно было дать и шестьдесят, и все
девяносто. Складки на лице указывали на возраст, и тем не менее на
приятной мягкой коже не было морщин, но только до тех пор, пока на ее лице
не появлялась улыбка. Уголки рта приподнимались, мгновенно появлялось
множество смешинок, ясно говоря, что только долгие годы могли оставить
такие неизгладимые следы.
Она была крупного телосложения с красноватыми от многолетней работы
руками. Однако, судя по мягкому спокойствию, с каким она ожидала, когда
Джорджина закончит еду, положение прислуги не вызывало в ней чувства
горечи. Ее возраст, решила Джорджина, можно определить по фасону одежды:
множеству юбок, которые доходили до верха высоко зашнурованных ботинок, и
легкой шали, накинутой поверх чопорной блузки, застегнутой на шее брошью
из витой золотой проволоки, сложенной в слово "Мама". Тот, кто носит на
груди символ преданности матери, не опасен, решила Джорджина, и на сердце
у нее потеплело.
- Скажи мне, Кейта, что я делаю в этом доме? Кейта недоуменно
посмотрела на нее.
- Ваш дядя, Майкл Руни, привез вас сюда, чтобы вы поправились после