"Николас Ройл. Мы с тобой крови не одной (Оборотни, Антология) " - читать интересную книгу автора

на автоответчике: пленка была затерта почти до дыр нытьем Эстелль, его
последней рефлексирующей истерички, невинная болтовня с которой во время
перекура в учительской школы в Форест-Гейте привела к роковым последствиям.
Гэри провел пальцем по корешкам написанных им самим детективов: их действие
разворачивалось в южной части Лондона, а антигероя он прикончил в последней
книге от скуки; огляделся вокруг и открыл на своем компьютере "Тошиба"
образец письма с согласием приступить к работе.
Его квартира представляла собой съемную однокомнатную берлогу (чтобы
сдать ее теперь, придется хорошенько постараться) в самой недружелюбной
части Далстона, поэтому при мысли о переезде комок в горле не ощущался. И
вообще, он был так счастлив вернуться на север, что потеря арендной платы за
месяц его не слишком волновала. Все произошло в последнюю минуту, включая
подготовку самого курса: короче, никакой конкретной программы он так и не
отправил, но, чему учить студентов, решать было ему, особенно вмешиваться
никто не собирался. Гэри считал, что правительство или скорее всего частные
спонсоры просто-напросто выбрасывают деньги на новые университеты и не
знают, что с ними делать. Факультет искусств и литературы в
Макдоналдс-Билдинг, отделение английского языка в крыле Шотландских вдов.
"Какая разница, - думал он, пока поезд полз через Стаффорд, - работа есть
работа. Благодаря ей я наконец-то уеду из Лондона и окажусь среди
студентов". Последнее время он чувствовал себя стариком, а потому решил:
молодая кровь - то, что ему сейчас нужно.
Стоя на платформе, он глубоко вдохнул холодный зимний воздух. Гэри
почти убедил себя в том, что чувствует темно-красное, как цвет раскаленного
железа, и яркое, как вспышка стробоскопа, возбуждение юности. А потом сам же
над собой посмеялся и перекинул сумку через плечо. Человек у шлагбаума
улыбнулся ему в ответ: все верно, он снова дома. Выйдя на улицу, он уже
хотел было поймать такси, но, подумав, решил прогуляться, хотя путь
предстоял неблизкий: вниз по холму к автобусной станции. Эстелль много раз
говорила: "Собирай вещички и уматывай на север, если так ненавидишь Лондон",
но почему-то он никогда не рассматривал такую возможность всерьез. Теперь,
глядя на знакомые названия улиц и дорожные указатели, он понимал, что это
уже давным-давно следовало сделать. Гэри вновь чувствовал себя ребенком,
выбегающим из школы на огромную, усыпанную листьями площадку. Он надеялся,
что после долгой разлуки север все же примет его обратно.
Первым сюрпризом стали трамваи: приглушенный звук их клаксонов
напоминал сирену маяка, подающую сигналы судам во время тумана. Конечно,
Гэри читал, что трамваи вернули на улицы, тем более что он принадлежал к
поколению, привыкшему к трамваям - жестяным коробкам, с лязгом и скрежетом
рассекающим улицы Брюсселя, Кельна и Цюриха, напоенные ароматом свежего
кофе, запахом сосисок с уличных лотков и сигарет "Житан". Манчестер со
своими настольными играми от "Уэддингтон", забегаловками, где подают рыбу с
картофелем-фри, и сигаретами "Кэпстен фулл Стренге" - совсем другое дело.
Однако стоило ему увидеть трамваи - раздавшийся гудок резко прервал его
мысли, и серо-зеленая змейка быстро проскользнула мимо, - он понял, что они
стали частью города.
На автовокзале его ждал еще один сюрприз: исчезла привычная раскраска
автобусов - оранжевый с белым, крест-на-крест, как на картинах Бриджит
Райли.[1] Ее заменили на стандартную. Когда он уезжал, тори еще только взяли
власть в свои руки, и до полной чехарды с автобусами, с их пестрой окраской