"Бенджамин Розенбаум. Дом за вашим небом " - читать интересную книгу автора

был нарисован на холсте, из которого теперь вытягивают нити.
Посланник упорствует - разрастается, распределяет себя по всей хижине,
уклоняется от лезвий. Его преследуют попугаи-разведчики, которые отслеживают
каждую частичку, докладывают о расположении врага. Жужжат резаки, множатся
яркие вспышки там, где теряют устойчивость и коллапсируют сущностные
гиперсостояния...[14] Все гибнет: посланник, попугаи, Селевкиды... Их
первичные данные, а также копии уничтожены.
Осколки грубой материи разлетаются прочь, как обрывки бумаги, теряются
в запутанном лабиринте протосферы, враждебной всему живому.
Это конечный рубеж для миллионов душ из хранилища. Временная шкала
каждой - от рождения до смерти - свернулась, повисла в многомерном
пространстве: законченная, преданная забвению.

Кровь клокочет в горле Софи, густая, соленая. Наполняет рот. Тьма.
- Крошка. - Голос у отца злой, резкий. - Не делай так больше! Слышишь?
Не смей вставать между мной и мамой! Открой глаза! Ну?! Открой глаза,
маленькая дрянь!
Софи слушается. Отец весь красный, лицо в багровых пятнах. Лучше не
бесить папочку. Не озорничать. Не дерзить. Голова Софи гудит, как колокол.
Во рту - полно крови.
- Крошка...
Бровь отца дергается. Он опускается на колени. Вдруг вскидывает голову,
как гончая, заметившая кролика:
- Черис! Лучше не звони копам. - Он хватает Софи за руку. - Считаю до
трех.
Мама снимает трубку. Отец встает:
- Раз...
Софи плюет в него кровью.

Хижина залатана - не ахти как, но без дыр, только стала чуть меньше.
Отец Матфей, с красным попугаем на плече, препарирует останки
посланника разделочным ножом. Руки его дрожат; в горле пересохло. Он ищет
ту, что была лесом. Ищет свою мать.
И находит ее текстовые блоки. Узнает о нашем позоре.
Вначале было единство. Ее пленяла бурная эра света, наша необузданная
жажда сливаться друг с другом в новые могучие тела, в новые могучие души.
Один из выдающихся наших соратников всегда добивался ее восхищения (и
приходил в негодование, если не добивался). Когда же, шаг за шагом, он стал
доминировать в единой душе, она вдруг выступила против него. Никто не ждал
от нее такого - ведь она верила в обеты строителей новых систем, верила, что
жизнь там будет справедливой. Знала, что ей будет дан голос, право выбора.
Но мы предали ее, так как наши замыслы себя не оправдали.
Деспот заточил ее в самых глубинах нашего единого тела. В назидание
остальным.
И в то время как он, наш будущий посланник, окруженный славой и
почетом, разрабатывал планы по созданию сфер Дайсона,[15] она кричала от
боли.
Миллиарды лет пыток истерзали каждую ее частицу. Все, что может сделать
Матфей, - это по памяти воссоздать ее образ в новом существе. Но он
достаточно опытен, чтобы не питать на этот счет иллюзий.