"Гюг ле Ру. Норманны в Византии " - читать интересную книгу автора

Евдокия.
Опьяненная своими мечтами, Ирина в первый раз только подумала о том,
что рискует своею стыдливостью, оставаясь наедине с незнакомым ей человеком,
и потому торопливо сказала:
- Ты же будешь с нами?
- Нет, я предпочту вас оставить одних.
- Но я прошу тебя.
- Ты мне этого не простишь после!
- Евдокия!
- Ну, без ребячества! Я слышу, он идет... Пусти меня... Вырвавшись из
рук Ирины, она убежала через помещение для ванны.
Приближавшиеся твердые шаги раздавались так громко, как будто
металлическая статуя спускалась по ступеням пьедестала.
Когда Ирина увидала входившего дружинника, волнение ее было так сильно,
что она даже не знала, человек ли перед ней или само божество.
Он приближался как бы окутанный облаком, в котором она видела только
его чудную голову, увенчанную шлемом, да блестевшие из-под шлема
устремленные на нее глаза.
В то время, когда героическая душа воина, привязанного к позорному
столбу, созерцала свет Валгаллы, образ Ирины тоже показался ему
сверхъестественным, злым гением, враждебным его расе, появившимся для того,
чтобы соблазнить его в эти последние минуты.
При приближении полубога, свидания с которым она так жаждала, Ирина
почувствовала страх и затрепетала так же, как агарянские девушки, которых
она видела в цирке, трепетали перед выпущенными на них львами. Ей хотелось
бежать, но взгляд воина приковывал ее к месту, да и всякое движение только
бросило бы ее в его объятия. Она готова была крикнуть о помощи и боялась в
то же время, как бы кто не стал между нею и ее счастьем.
Как два противника смотрели они друг на друга, а любовь, которая готова
была вознести их на вершину человеческого счастья, билась в их сердцах
страстным порывом.
У Дромунда и в разговоре на византийском языке слышалось северное
произношение - звучное и чистое, которое привлекало и пленяло сердца женщин.
Звук его голоса пробуждал в их душах жажду наслаждений, так что с первых же
слов воина и в Ирине совершенно рассеялся всякий страх.
- По решению асов, - говорил Дромунд, - еще вчера я бы должен был быть
мертв. Но предо мною предстала женщина, дочь неба, и моя судьба тотчас же
изменилась по ее желанию. И вот я опять совершаю жизненный путь, я вижу
свет, Ирина, я вижу тебя!
Такие именно слова и мечтала Ирина услышать от своего героя. Но ей
тяжело стало при мысли, что благородство может быть преградой к сближению
между ними.
Она отвечала ему с нескрываемым жаром:
- О Дромунд! Ты мне дал больше, чем получил сам. Ты говоришь, что я
спасла тебя от смерти? Ты же вызвал меня к жизни. Будешь ли ты добрым
властителем сердца, которое тебе отдалось? Помнишь ли, я полюбила тебя за
твою веру, за твои страдания и за то, что и в минуту перед казнью в тебе
жила вечная любовь!
Он улыбался, так как теперь чувствовал и видел в ней только прелестную
женщину. Уступая своему радостному, почти детски-веселому восторгу, он