"Александр Николаевич Рубакин. Рубакин (Лоцман книжного моря) (Жизнь замечательных людей) " - читать интересную книгу автора

выходившие в издательствах книги были непонятны для необразованного
читателя, да и книг-то выходило очень мало. За весь XVIII век в России
печаталось в среднем только 125 книг (названий) в год, с 1887 по 1892 год
число названий книг, выпускаемых ежегодно, поднялось с 7 тысяч до 9 тысяч, в
1893 году перевалило за 10 тысяч, в 1908 году достигло 23 852 и в 1912-м -
34 630. При этом в 1887 году было напечатано всего 24 миллиона экземпляров
книг на всю Россию, в 1895-м - 42 миллиона и в 1912-м - 134 миллиона, то
есть около одной книги в год на каждого жителя.
Образование и чтение были достоянием сравнительно небольшого круга
людей. Такое положение обусловило довольно странную реакцию со стороны
многих русских писателей в их отношении к тому, что надо читать народу.
В 1916 году известный деятель русского просвещения В.И.Сыромятников
писал: "Тяга к книге всегда была в народе и никогда не замирала, но, к
сожалению, та книга, которая доходила до народа, в подавляющем числе случаев
была не подлинным "хлебом насущным", а книжной "лебедой", жалким суррогатом
настоящей книги и представляла из себя или обыкновенный, или интеллигентский
лубок, т.е. книгу, специально изготовленную для народа, все равно,
малограмотным ли поставщиком ходового товара на рынок, первоклассным ли
писателем, сочиняющим "книжки для народа" по особливу рецепту, применительно
ко вкусам и "устоям" исконного быта этого народа".
"Так народная литература как особое понятие стала синонимом литературы
лубочной".
Во второй половине XIX века даже самые передовые умы, как, например,
Добролюбов и Писарев, выражали такое же отношение к литературе для народа.
Добролюбов писал: "Народу, к сожалению, вовсе нет дела до художественности
Пушкина, до пленительной сладости стихов Жуковского, до высоких парений
Державина и т.д. Скажем больше, даже юмор Гоголя и лукавая простота Крылова
вовсе не дошли до народа. Ему не до того, чтобы наши книжки разбирать, если
даже он и грамоте выучится... Даже в том случае, если интеллигентная
литература дойдет до народа, она все равно "ни мало не займет его и не
принесет ему пользы". Даже говоря об интересах и нуждах народа, мы трактуем
их "не с народной точки зрения, а непременно в видах частных интересов той
или другой партии, того или другого класса".
Писарев в статье "Народные книжки" также писал: "Нашей поэтической
пропаганды народ не поймет, потому что мы говорим на двух разных языках,
живем в двух разных сферах и в умственных наших интересах не имеем ни
одной... точки соприкосновения".
Л.Толстой сам попытался создать особую литературу для народа: он, как
известно, написал ряд рассказов "для народа". Но что такое эти рассказы? Это
прежде всего поучительные, "духовно-нравственные" повествования на
евангельские темы, написанные либо в форме притчи, либо в форме сказки, и
даже названия говорят об их характере: "Где любовь, там и бог", "Бог правду
видит", "Ходите в свете, пока есть свет". Вряд ли такая литература дошла до
народа, во всяком случае она-то действительно была ему совершенно не нужна.
Известный публицист и литературный критик Н.К.Михайловский, "властитель
дум" поколения 90-х годов прошлого века, писал: "У нас, например, часто
называют Пушкина общечеловеческим поэтом. Это замечательно неверно. Пушкин
есть поэт по преимуществу дворянский, и потому его способен принять близко к
сердцу и образованный француз, и образованный немец, и средней руки русский
дворянин. Но ни русский купец, ни русский мужик ему большой цены не дадут...