"Александр Рубан. Сон войны (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

не там, где надо, а нам не повезло: попали под воздействие. Теперь нас
объявили подопытным материалом и будут изучать последствия.
г) Изучать нас действительно будут, но никакие не военные, а гончепсяне
- гуманоиды из созвездия Гончих Псов. Светящийся дискоид со щупальцами,
который ночью видели две женщины и один мальчик из девятого вагона, был на
самом деле побочным эффектом пространственной свертки - так что теперь мы
от всего отделены. Солдаты никакие не солдаты, и "шилки" никакие не
"шилки". То и другое - муляжи, наскоро сооруженные гончепсянами для
правдоподобия. Заметили, что скоро полдень, а солнца не видно? То-то! (Эту
версию Сима никак не прокомментировал. Выслушал молча, приоткрыв от
внимания рот, и даже не чесался.)
д) Все это выдумки - а на самом деле китайцы тридцать лет готовились и
вот наконец напали. Ничего не слышно, потому что фронт пока еще далеко, но
вся прифронтовая стокилометровой ширины полоса взята в режим.
е) Это все жиды! ("И кацапы с чурками".)
ж) Не жиды, а жидов, потому что давно пора. Россия для русских!..
з) И это еще далеко не все, потому что версия о гончепсянах имеет
бессчетное множество вариаций, более или менее трансцендентных: все
различные сдвиги во времени, параллельные пространства, раскрепощение
сатанинских или божественных сил и даже - неуклюжесть одряхлевшего
тибетского далай-ламы, задевшего локтем тот самый заварочный чайник
(сработанный из сардониксовой скорлупы яйца Дунги-Гонгма), в котором
содержится наша Вселенная...
- Про гончих псов ты клево загнул, - заявил Сима. - А только вертухаи -
настоящие, гадом буду. Глянь, как стоят!
Мы глянули. Картина за окном вагона была все та же, только цепочка
солдат вроде бы стала погуще. И беззвучная суета возле "града" (если это
был "град") прекратилась - теперь его стволы смотрели не прямо на нас, а в
сторону, туда, где была голова состава.
- Надо как-то добраться до проводников, - сказал я.
- Что ж, попытайтесь, - согласился Олег. - Мы пытались.
- Они в каком сидят? - спросил Сима.
- В пятом, - ответил Олег. - Через один после ресторана. Но тамбур
закрыт. Еще хорошо, что ресторан с нашей стороны.
- Точно, - сказал Сима. - Жрать захотят - откроют. Идешь, Петрович? Я
пошел!
Я наконец нашарил свои туфли (они оказались под Симиным рюкзаком) и
молча стал обуваться. Этого типа, видимо, придется терпеть. И, может быть,
долго.
- Танюха, мы твою сумку возьмем, - сообщил Сима. - Ты застегнись, не
смущай Петровича.
Ну, хам и хам!
Уже выпустив меня из купе и выходя сам, Серафим Святый вдруг сделал
широкий жест.
- Там, - сказал он, полуобернувшись в дверях и тыча рукой на свой
рюкзак под столиком, - шмат сала, яблоки, печенье и два пузыря сухача из
падалок. Это мое, дозволяю присовокупить. И еще мак в торбочке, три кило,
но это родичам передали... Пошли, Петрович!
"Все равно хам..." - подумал я не очень уверенно. И, как бы специально
для того, чтобы не оставить у меня ни малейших сомнений в его нутряной