"Александр Рубан. Фейкийские корабли" - читать интересную книгу автора

жар, где она сразу начала плавиться, быстро теряя форму.
- Диомед промахнулся тогда, девять лет назад, - сказал наконец Гефест.
- Ему надо было взять на два пальца ниже... Но Диомед - смертный, а я
все-таки бог. Хромой и некрасивый, но бог. И я - сегодня - не промахнусь!
- Так я и думал. - Демодок сокрушенно покивал. - Ни ума, ни фантазии -
сплошное могущество. Даже ты... А ведь ты подаешь надежды. Ты уже сорок
лет подаешь надежды - это, наверное, потому, что у тебя было трудное
детство. Но и ты, дружище, совсем недалеко ушел от остальных. - Демодок
вздохнул. - Какое-то проклятье на этом мире, мой друг, - произнес он
тоскливо. - Такой светлый, такой прекрасный, такой веселый проклятый
мир...
Надо было, однако, кончать этот затянувшийся анекдот.
- Ты же хитроумнейший из богов, - вкрадчиво произнес певец, и
отраженным светом его ума сверкнули глаза Гефеста. - Твоя месть не должна
быть столь бессмысленной и жестокой. Отомсти смехом! Пусть весь Олимп и
все смертные впридачу хохочут над ними!
Гефест опустил руки, быстро глянул на Демодока и уставился на железные
сети. Уже готовые, уже свернутые в огромный, неподъемной тяжести рулон,
они были аккуратно уложены под стеной, возле ниши с золотолобым болваном.
- Ну! - сказал Демодок, и по-новому, вкрадчиво и коварно, зазвенел его
инструмент, и взмахом руки он отпустил танцоров. - Ну же! - И Гефест,
торжествующе хохоча, одним прыжком преодолел расстояние между наковальней
и нишей, обеими руками обхватил сеть и с хриплым горловым выдохом почти
оторвал ее от земли. Но все-таки она была слишком тяжела - даже для
Гефеста.
И тогда Демодок проиграл кодовую музыкальную фразу, искусно вплетя ее в
рисунок мелодии, - и золотолобый болван (корабельный стюард, кое-как
отремонтированный совместными усилиями певца и бога), скрипя и громыхая
сочленениями, выдвинулся из ниши, неуклюже присел и взвалил сеть на свои
плечи. Он заметно укоротился под тяжестью ноши, масло брызнуло из его
суставов, потекло по золотым голеням и бедрам, и робот неожиданно легко
побежал к выходу из пещеры, а Гефест, хохоча и потирая ладони, захромал
следом.
Незаметно для бога Демодок укоротил путь от пещеры до особняка.
Сплошной зеленой полосой пронеслись навстречу леса и рощи; на один вдох
соленого морского воздуха хватило долгого пути вдоль побережья; в три
гигантских прыжка был оставлен внизу крутой склон самой высокой горы на
Лемносе - острове, который Гефест считал своей второй родиной.
Лишь на вершине горы, у златокованных ворот храма, они замедлили бег и,
войдя, неспешно двинулись сквозь анфиладу огромных, роскошно убранных
помещений. Демодок шагал следом, вдыхая затхлый нежилой воздух дворца, и
мельком, но часто поглядывал по сторонам, чтобы дать гостям возможность
хоть краем глаза увидеть и золотую чеканку на стенах, и тонкой работы
жертвенные треножники в углах, и мраморную мозаику пола... Миновав кабинет
Гефеста, они оказались наконец в спальне - единственном помещении,
хранившем следы уюта. Запах благовоний, примятая с одного края постель и
разорванная туника, небрежно брошенная на спинку огромного ложа, говорили
о недавнем присутствии Афродиты.
Свирепо рыкнув, Гефест брезгливо, двумя пальцами, подцепил тунику и
швырнул под ноги. Однако, поразмыслив, решил, что этого делать не стоило.