"Александр Рубан. Могила чудес, или плач по уфологии (Сб. "Век дракона")" - читать интересную книгу автора

которые скоро не хватит алфавита. Он внимательно выслушивал объяснения
Леонида о том, почему его блестящая идея неосуществима, задавал несколько
неожиданных вопросов и удалялся, вполне удовлетворенный, обогащенный
двумя-тремя новыми для себя терминами и преисполненный решимости обойти
очередное препятствие, воздвигнутое на его пути Природой, которую он
полагал достойным соперником, не менее изобретательным, чем он сам.
Если счастье суть синоним радости и удовлетворения, то Леонид был счастлив
целых четыре месяца - вплоть до той майской ночи, когда он поддался на
уговоры Мариши и попросил разбудить его, чтобы глянуть на блюдце.
- На счастье, - машинально произнес он, едва затих множественный звон
бьющегося фарфора. И тут же пожалел о сказанном: разговора в
юмористических тонах у них с Маришей не получилось. Вообще никакого
разговора не получилось, и до самого утра они старательно притворялись
спящими.
Только через два дня - да и то как-то уклончиво, обиняками и намеками -
они обсудили происшествие и пришли к консенсусу: Леонид признал, что
саксонские "голубые мечи" вполне могли ему померещиться, а Мариша
согласилась считать галлюцинацией все остальное. Никаких иных видимых
последствий эта ночь не имела - если не считать того, что остаток мая и
почти весь июнь Мариша не высыпалась, а в одной из коробок Петра
Леонидовича обнаружилось во время приборки несколько разноцветных
фарфоровых черепков не вполне ясного происхождения. Один из осколков -
почти правильный плоский треугольник со стороной около восьми сантиметров
- был отмечен фрагментом гигантского голубого клейма. Без особого
напряжения в этом фрагменте можно было угадать часть эфеса и самое начало
клинка... На всякий случай, во имя сохранения консенсуса, Леонид этот
осколок у Петра Леонидовича выпросил и от мамы Мариши спрятал.
Но ложь во спасение редко приводит к заявленной цели.
Приблизительно с тех самых пор Мариша приуныла и стала как-то
обыкновеннеть, а в квартире Ивлевых становилось все скучнее и
раздражительнее. Первым это почувствовал Юрий Евгеньевич, и хоть виду не
подавал, поскольку по-прежнему остро нуждался в ученых беседах, но беседы
эти старался побыстрее закруглить. А то и вовсе не заходил в квартиру,
предпочитая как бы случайно перехватывать Леонида в подъезде.
Должность инженера по технике безопасности вдруг стала чрезвычайно
хлопотной и невообразимо ответственной. А где-то в середине июня возникла
настоятельная необходимость частых и длительных командировок. Леонид
понял, что просто обязан регулярно выезжать на месторождения, на
отдаленные трассы и даже, пожалуй, в областной центр... Между прочим, и
для семьи эти его поездки будут небесполезны - в том смысле, что суточные
и квартирные можно ведь экономить и добавлять к окладу.
И так уж в конце концов получилось, что отпуск, который они с Маришей
заранее и специально подгадали на один и тот же месяц - август - признано
было целесообразным провести врозь. По многим весьма весомым причинам,
изложить которые без обиняков и намеков представляется затруднительным...
Нет, не на счастье разбилось чайное блюдце Пантагрюэля!


3