"Александр Рубан. Могила чудес, или плач по уфологии (Сб. "Век дракона")" - читать интересную книгу автора

уже недели полторы - значит, спешат минуты на три, не меньше, но это
неважно. Разметов, наверное, будет дома лишь после семи, ехать к нему
полчаса - время есть. Надо его убить.
Четвертая альтернатива обнаружилась через двадцать неспешно убитых минут,
когда Леонид допивал вторую чашку кофе - на этот раз без сахара, но с
сигаретой. Чья-то рука возникла над его правым плечом, бесцеремонно
отобрала сигарету и воткнула ее в пепельницу. Леонид обернулся: это был
тот самый атлет с игрушечным дипломатом. Завсегдатай. Лицо его (с
крупными, как и все в нем, чертами) было непрошибаемо серьезным, почти
равнодушным, но почему-то фальшивым. На всякий случай Леонид оглядел
подвальчик: курили почти все.
- В чем дело?- сухо осведомился он.
- Пошли. - Атлет возложил руку ему на плечо. В голосе тоже была какая-то
фальшь.
- Не понял,- сказал Леонид и покосился на руку.
- Во дает!- радостно заявил атлет и внезапно растворил пасть в очень
знакомой улыбке. Улыбка была настоящая.;- Не узнаешь?!


4


В конце концов Леонид его, конечно, узнал, хотя по сути это было повторным
знакомством.
Когда они виделись в последний раз, Серега Муравлев был пятикурсником и
возглавлял что-то там в художественной самодеятельности, а выпускник того
же самого физтеха Леонид Ивлев, отинженерив полтора года в закрытом НИИ,
был кооптирован в состав обкома комсомола и брошен на организацию
культурно-зрелищных мероприятий. Там, в закулисьях институтских ДК и на
просмотровых комиссиях, они и встречались - накоротке, но почти регулярно.
Далеко не все, что предлагал комиссии Муравлевский коллектив, можно было
выпустить на сцену. Даже на студенческую сцену. Иногда Леониду казалось:
поставь Муравлев шекспировскую драму (ну, хоть "Ричарда III") - так и она
в его интерпретации окажется антисоветским фарсом. Теперь это, конечно,
обычное дело, но тогда... Тогда инструктор обкомола Ивлев облегченно
вздохнул, узнав, что Муравлев распределен в Новосибирск. Это означало, что
студенческий коллектив с подозрительно невнятным названием "Смехарин"
спокойно канет в небытие - и даже без его, инструктора Ивлева, помощи. Так
оно и вышло, потому что второго Муравлева в природе не существовало.
За тринадцать лет Сергей остепенился, но отнюдь не посолиднел. Ни внешне,
ни, тем более, внутри.
Кандидатскую он защитил .в Новосибирском академгородке, а применять свои
теории почему-то решил в Усть-Ушайске, где никогда никаких работ по его
профилю не велось. "По методу О'Генри,- объяснил он.- Продаю башмаки там,
где все привыкли ходить босиком!" И, разумеется, продал, после чего
скатился до простого инженера в собственной лаборатории. Впрочем, семья и
квартира остались при нем, а что еще человеку надо? Теперь Муравлев
замышлял не то кооператив, не то совместное предприятие для "фабрикации
гениальных идей".
Квартиру он получил невероятно простым способом, подняв при этом на ноги